Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
– Темка, погоди, – повторила Алена в постели. – У тебя есть?.. Сам знаешь…
– В прошлый раз ничего не было, – ответил Арт.
– Не говори так, – прошептала Алена, вдруг оказавшись на грани слез, и Арт промолчал в ответ, только пристально посмотрел на нее сверху вниз. Она лежала на низкой постели, как прошлое, которое он все еще любил, но которым уже давно перестал дорожить…
Потом Арт сходил в ванную, принес два вафельных полотенца и лег чуть наискосок, так, что его согнутые в коленях ноги зависли над Алениными, наподобие разведенного моста над рекой в их родном городе. Алена достала сигарету из мятой пачки, лежащей на тумбочке у изголовья, и закурила.
– Дай сигаретку, – попросил Арт с детской интонацией.
– А я думала, американцы не курят, – сказала Алена.
– Американцы – нет, – ответил Арт. Он глубоко затянулся раз, потом другой. – А как Коля сюда попал? – спросил он.
– А что я сюда попала, тебя не удивляет? – спросила Алена, но без раздражения в голосе.
– Я просто хотел…
– Спросить… Я знаю, что ты хотел спросить. Скажи, Темка, а что ты будешь делать, если Коля вдруг вернется раньше времени?
– Отп…жу его, вот что.
– Тем, нельзя, он мой муж.
– Почему нельзя? Я ему уже один раз все объяснил. И еще раз объясню, с большой радостью. Почти двадцать лет прошло.
– Темка, хватит изображать гопника. Ты же из интеллигентной семьи, – сказала Алена.
– Что значит изображать?
– Ты что, правда ему морду набил?
– А разве тебе этот ссыкун ничего не говорил? Это еще на первом курсе было, весной. В раздевалке после волейбола. Все ребята хлопали. Ты же знаешь, у нас все парни Колю ненавидели.
– А он вас всех презирал, – резанула Алена. – Называл за глаза хулиганами с катка.
– Я, кстати, тогда был почти уверен, что меня выгонят из-за драки.
– Ты Колю недооцениваешь. То есть не теперешнего Колю, а тогдашнего. Теперь уже почти ничего не осталось, – сказала Алена.
– Я недооцениваю Колю?
– Помнишь, какие он носил шелковые галстуки? Ему отец из-за границы привозил.
– А галстуки тут причем?
– Ты что, Темка, правда не знаешь?
– Понятия не имею.
– Ой, мамочки, надо было нам встретиться через двадцать лет на острове Сааремаа, чтобы я тебе это все рассказывала…
Притянув пододеяльник к ключицам, Алена села в постели.
– Помнишь, мы с тобой уже долго встречались. И я знала, что вы были в отказе.
– Ты одна знала на курсе.
– Да вот видишь, не одна.
– Я и сам предполагал, что в институте узнают. Родители психовали из-за этого, боялись, что КГБ сообщит в институт. Что меня исключат, потом в армию заберут и в Афган отправят. Это был мамин вечный кошмар.
– Темка, вы когда получили разрешение на выезд? В марте? В апреле?
– В апреле восемьдесят шестого. Третьего апреля, если точно.
– Вы когда-нибудь задумывались, почему вас вдруг выпустили?
– Еще бы, конечно. До сих пор. Странное еврейское счастье. Ведь тогда эмиграция практически остановилась.
– Я тоже сначала ничего не знала. Уже потом, когда мы с Колей… Уже год почти прошел, как ты… – от накатившихся слез Алена с трудом ворочала словами.
Арт встал и налил себе минералки из бутылки, стоявшей на столе у окна. От стакана пахнуло серой и балтийским летом. Не спросив разрешения, он взял небольшое яблоко с тарелки и с остервенением откусил половину.
– Слезы, горькие слезы, – Алена взглянула на него, чуть наклонив голову к правому плечу. – Не сердись, просто я никому этого не рассказывала. Я была беременна Сашей. В жутком состоянии. Уже когда мы с Колей поженились, он мне все открыл.
– Что открыл? Он-то откуда знал?
– Его папочка все и устроил.
– Алена, ты загадками говоришь.
– Помнишь, какой он был большой шишкой. Герой соцтруда, академик. Друзья в разных высоких инстанциях. Он даже с Романовым, тогдашним хозяином Ленинграда – помнишь? – был на дружеской ноге. Вот Колин папа все и организовал.
Алена замолчала, отрезая заусеницу длинным ногтем.
– Не смотри на меня так, – сказала она, закуривая.
– А мы-то думали, что просто везунчики. Счастливчики. Значит, я обязан…
– Не мне, смешнуля. Если уж обязан, то Коле. Это он так от тебя избавился.
– И тебя заполучил? – Арт снова поднялся и зашагал взад-вперед между окном и дверью. – Скажи, а Саша – мальчик или девочка? – спросил он, думая о самом очевидном, но боясь об этом спросить.
– Мальчик. Скоро женится, – ответила Алена. – А у твоей мамы, наверное, девочка родилась?
– Нет, мальчик. Майлз. Родился через три месяца после того, как мы приехали в Индианаполис. А назвали в честь джазиста. Это папа придумал – помнишь, он обожал джаз? Дома мы его зовем Миля, Милечка.
– Сколько ему сейчас?
– Двадцать скоро будет. Учится в Дьюке. Это очень хороший университет. Он у нас настоящий американец, мой брат.
– А как родители?
– Мама умерла, когда Миле было три годика. Рак легких.
– Тем, прости, я не знала.
– Конечно, не знала, – сказал Арт сухим голосом. – А твои как? – спохватился он.
– Они в Финляндию переехали. Пять лет назад.
– Да, точно. У тебя ведь папа финн.
– Не финн. Ингерманландец.
– У тебя, Алена, угро-финские скулы и глаза, – сказал Арт и захохотал.
– Возможно, – мечтательно произнесла Алена.
– А где они живут в Финляндии?
– В Турку. Финляндия пригласила остатки ингерманландцев репатриироваться. Вот они и поехали.
– Финны – это ваши двоюродные братья, – сказал Арт своим энциклопедическим голо-сом.
– Я себя не считаю ингерманландкой. Даже отец еле-еле говорил на их языке. Вообще, родители переехали, потому что совсем потерялись в новой жизни.
Алена раздавила окурок в керамической пепельнице, уже почти переполненной.
– Я с ними вижусь два раза в год, – добавила она. – Они с Колей не в ладах. И раньше не ладили, а теперь еще хуже.
Арт почувствовал, что Алена не хочет говорить о родителях, и сменил тему.
– А еще у меня есть сводный братишка, – сказал он. – Когда мама умерла, отец сначала целый год ходил, как лунатик. За домом следила нянька с проживанием. А потом я ему на Новый год подарил абонемент в спортзал. И соврал нарочно, что деньги уже не вернут.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
