- Давай, давай, попей, у меня тут вода... - хлопочет она.
Керри берет бутылку, машинально отпивает глоток, потом поворачивается к Деборе:
- Знаешь, а ведь это он, скорее всего, так предложение мне делал... - делится она своей, неожиданно пришедшей в голову мыслью.
- Он? - ахает Дебора, - тот опасный парень, с которым ты...
- Да... - Керри не замечает изумления подруги, поглощенная своими размышлениями, - понимаешь... Я же не говорила... Или говорила... Он... Он не особо разговорчивый. Но очень конкретный. Очень. И если что-то говорит, значит все окончательно. Все серьезно. Он мне предложил съехаться...
- Ничего себе... - качает головой Деб.
- Да... Но, знаешь, так по-идиотски, что я даже не поняла сначала ничего... Да и как тут понять? Ну как?
Керри поворачивается к Дебби, повышает голос:
- Он... После того, как мы... После... Понимаешь, он просто говорит: "Поехали смотреть квартиру". Какую кваритиру? Зачем? Да Боже мой! Я только-только жить начала, свободу почувствовала, я себя почувствовала человеком, понимаешь? А не вещью, которую из рук в руки передают за ненадобностью! Я хочу для себя немного пожить, сама! Понимаешь? А он... Я не против с ним быть! Я... А он!..
- Кер... - Дебби аккуратно вытирает влажной салфеткой ей щеки, и Керри с изумлением понимает, что плачет, в который раз уже плачет из-за этого невыносимого человека, кошмара всей ее жизни, - ты его любишь что ли?
Керри молчит, ошеломленная вопросом. Она не думала об этом никогда. Не анализировала свои эмоции. Некогда все было. Да и тяжело.
После смерти родных, после всего, что случилось в ее жизни, погружаться во внутренние переживания было подобно сумасшествию. Керри иногда думала, и то мельком, что эта ее отстраненность, закукленность как раз и помогла пережить насилие Рэя с минимальными потерями. Просто мозг не пустил дальше. И ситуация исправилась сама собой, без ее участия. Хотя, если называть то, что происходило между ними дальше, исправилось... Черт, она не знает, как это назвать. Но не любовь. Конечно, не любовь. Любовь - это нечто совершенно другое. Это...
Керри читала про это, романы и книги, классиков и современников. И со всей уверенностью может сказать, что то, что между ними происходило и происходит сейчас - это не любовь. Это безумие. Сумасшествие, одно на двоих. Она более чем уверена, что Рэй так же безумен, как она. И, может, больше. Потому что она старается излечиться, она хочет двигаться дальше, хочет избавиться от болезни. А он - нет. Он тянет ее вниз, на дно. В свою одержимость.
И этот его приезд - это прямое тому доказательство. И предложение его, которое и предложением-то не назовешь - ультиматум, безапелляционный и жесткий, тоже тому доказательство. Он хочет, чтоб они жили вместе. Зачем? Что ему здесь делать? Учиться он дальше явно не будет, для него и колледж закончить - неслыханный успех, наверно, в их семье ни у кого колледжа не было... А значит, что он собирается делать? Ее сторожить? Зачем?
Керри вспоминает, как с ней в последние полгода колледжа, когда узнали про их с Уокером отношения, боялись даже заговаривать, и морщится. С одной стороны она никогда не чувствовала себя более защищенной, чем тогда. Рэй ясно давал понять всем, кто она такая, и как с ней можно общаться. Подсказка: никак. Стороной обходить, если не хочешь привлекать лишнее и нервозное внимание бешеного Уокера. Но с другой стороны, такая изоляция, такое стремление забрать ее себе полностью, пугали и напрягали. И, самое главное, что она ничего сделать не могла! Потому что просто погибала рядом с ним. Потому что, когда он смотрел на нее, все нормальные мысли улетали прочь, оставляя только обрывки. И он это знал. Он это чувствовал. И закреплял эти ощущения. Каждую ночь. Он и в эту их последнюю встречу тоже явно к такому стремился. Сначала свести с ума, заставить умирать с ним от желания, а потом спокойно продиктовать условия. Которые она и не оспорит. Потому что не в состоянии будет.
И тут, ну надо же, какой сюрприз... Для него. Неприятный. Конечно, взбесился.
Нет. Керри решительно не хочет в это все опять погружаться.
Она уже привыкла к своей спокойной, мирной студенческой жизни, полной приятных хлопот, удовольствия от учебы, от спорта, где она опять начала делать успехи, и даже на соревнования скоро поедет от штата.
И возвращение к покорной бессловесной овечке Керри ей не нравится.
Поэтому она поворачивается к ожидающей ответа Дебби и говорит тихо и ровно:
- Нет. Я его не люблю.
И старается не обращать внимание, что при этих словах внутри что-то больно-больно дребезжит. Ничего. Пройдет. Все пройдет.
Дебби смотрит странно. Утешительно и в то же время недоверчиво. Конечно, с чего бы ей доверять, когда она сама была свидетельницей возвращения Керри после времени, проведенного с Рэем, в комнату общежития. Когда она сама помогала подруге раздеваться, смазывала синяки от жестких пальцев и укусов охлаждающей мазью, когда вытирала слезы и слушала сбивчивый рассказ. Керри не рассказала всего. Но и того, что открыла, хватило, чтоб понять, насколько там все болезненно, остро и тяжело. И как много у нее , на самом деле, эмоций по отношению к этому грубому, опасному на вид парню, что молча, без разговоров, увез ее со стоянки университета на старом байке.
И теперь уверенные слова Керри о том, что она совсем, вот нисколечко не любит его, кажутся совсем не уверенными.
Но Дебби молчит, только вытирает опять слезы подруге.
Конечно, не любишь. Конечно. Да.
Керри в этот момент уверена в своих словах, и это главное.
Вот только хорошо было бы, если б эта уверенность имела под собой твердую почву, потому что, выйдя после семинара на крыльцо университета, довольная и перешучивающаяся с Мартином, который очень хорошо ее поддержал и сгладил острые моменты, где могла почувствоваться неподготовленность, Керри понимает, что мир стремительно летит в пропасть, когда видит, как на них, обнимающихся совершенно невинно и по-дружески , несется ураган по имени Рэй.
Она не успевает ничего сделать. Ни оттолкнуть Мартина, чтоб вывести его из-под удара, ни остановить Рэя, потому что как можно остановить летящий поезд?
Мартина от нее отрывает силой, и в следующую секунду она только, открыв рот, может наблюдать, как Рэй, с разбегу повалив ни в чем не повинного парня на асфальт, методично бьет его кулаком по лицу, молча и страшно.
Правда, через секунду она отмирает и бежит разнимать, но это бесполезно, Рэй, как железный, ничего вокруг не видит и не слышит, а Мартин уже явно без сознания, и кровь кругом, и кулаки Уокера в крови, и ее руки тоже, потому что она пыталась оттащить, и на асфальте, и это ужас, ужас, ужас...
Когда крики столпившихся вокруг побоища студентов взрезает вой полицейской машины, это воспринимается благостью. Долгожданным избавлением от кошмара.
Ее кошмара.
