Хоть я и очень хотел. Готов был даже в пижамных штанах поехать.
Но вместо этого… Согласился с ней. Понял, что как только начну провожать её — не сдержусь. Обниму. Поцелую. А потом… Не знаю.
— Ну, что же, — начинаю, понимая, что это была наша последняя встреча. — Потеряшка. Надеюсь, на этом твои приключения закончились?
Я впервые чувствую на душе эту тяжесть.
Что это?
Почему я так не хочу её отпускать?
Успокойся, Яр. У неё отец приехал.
Да, точно. Её надо отпустить, иначе… Ну, не хочется мне срачей. И стеснять перед отцом не хочется. Она всё таки в его лице маленькая девочка, а в моём… Уже нет.
— Угу, — отвечает как-то скромно. — Я очень рада, что встретила тебя. Не думала, что существуют такие люди как ты.
Она искренне улыбается, и я не могу проигнорировать эту улыбку.
Улыбаюсь в ответ.
— Спасибо тебе за всё, Дикий! — восклицает, чуть не подпрыгивая. А мне от её благодарностей только хуже становится. Зачем я ей вообще помог? Пошёл бы к Ирке, да бед не знал. Зачем ключи у неё забирал? Чтобы потом провести с ней один вечер и мучиться? — Я пойду.
Она разворачивается, крепче сжимает сумку. А я её отпускаю. Ну, а что?
Не останавливаться же.
Тем более…
Ей восемнадцать. Всё равно на разницу, но она ещё маленькая. Плюс не местная.
Ничего, сейчас она уедет — и я забуду.
Но, а пока…
Наблюдаю за тем, как она доходит до лифта. Жмёт на кнопку и неловко теребит в руках поясной ремешок своей рубашки-платья.
И тут же поворачивает голову ко мне. Опять эта улыбка. Солнечная, настоящая. Не искусственная.
Лифт подъезжает.
А перед тем как войти, она открывает свой прелестный ротик, который сегодня снился мне даже во сне.
— Спасибо за прекрасные каникулы, Дикий!
Я машу ей ладонью. На прощанье.
Что же. Рано или поздно всё хорошее когда-нибудь кончается. Всё это — не конец жизни.
Как и то, что она заходит в лифт. И двери её медленно, но верно закрываются, отрезая нас двоих друг от друга.
Как и моя металлическая дверь. На замок.
Ключ откладываю подальше. А сам иду на кухню. Доедать пиццу, которая была приготовлена вчера двумя старательными руками.
Сажусь на подоконник, смотрю в окно, и невольно опуская взгляд вниз. Жду, когда она выйдет из подъезда.
Дожидаюсь.
А потом взглядом провожаю её до такси. Хоть она и маленькая, всё равно вижу эту точку. Захлопываю двери такси и заставляю её отъехать от моего дома.
И она уезжает.
А я облегчённо выдыхаю.
Отлично.
Пора возвращаться в свою колею.
Глава 22. Потеряшка
Спустя несколько дней
— Сумку взяла? — папа бдит.
— Взяла, — киваю уверенно. — Всё взяла, папуль. Мне пора уже. Самолёт скоро прилетит.
— Да-да, — копошится. — Маме привет передавай, если она, конечно, слушать обо мне захочет.
— Захочет! — да как у него язык повернулся такое сказать! — Перестань. Вы же остались друзьями, всё хорошо. Я передам. Что-то ещё?
— Ага, — неловко кивает, и протягивает ко мне свои руки. Захватывает в тиски. Стальные. Такие твёрдые. От которых вряд ли убежишь.
И вроде меня обнимает папа…
Но почему я думаю о совершенно других руках, что обвивали мою талию в той самой реке, когда он только вытащил меня воды? Сам же потопил, но всё же…
Эх, Вика.
Дурочка ты.
Так легко привязываться к людям умеешь только ты!
— Обнять тебя забыл, — проговаривает отец, а меня на слёзы пробивает. Глаза щиплет и горят. — Приезжай на следующие каникулы.
— Если получится, — я не даю ему надежды. Я поступаю в университет всё-таки. Могу и не приехать. Тем более маму опять оставлять. Вряд ли. Поговорим по ватсаппу, или типа того. — Но я обязательно приеду. Ну, всё, папуль, мне пора.
Объявляют мой рейс.
И вот я отрываюсь от него, хватаю чемодан в руки, ещё раз улыбаюсь, машу рукой и ухожу.
Но только делаю несколько шагов, как застываю, словно восковая статуя.
— Я забыла!
Поворачиваюсь, лезу в карман джинсовых шортиков и подбегаю к папеньке, хватая его за руку.
— Ты чего, солнышко?
А я его не слушаю.
— Так держи! — отдаю приказ. Достаю из кармана фенечку, сделанную в виде браслетика и вяжу на его запястье. — Это чтобы ты смотрел на неё и обо мне думал! Я такое только самым близким и любимым дарю!
Восклицаю и всё же напоследок опять обнимаю папу, перед тем как убежать. Он говорит мне что-то ещё, успокаивает меня. Чтобы не заплакала.
Но я и не плачу. Он больше себя утешает, чем меня.
А мне и нечего плакать. Всё замечательно! И из России я улетаю на весёлой ноте. Каникулы выдались на славу.
Натягиваю улыбку и не снимаю её даже тогда, когда сажусь на своём место в самолёте и смотрю в окошко. А мне и не надо её убирать. Она — настоящая. И я, действительно рада, что мои каникулы в России кончились так.
Весело. С изюминкой.
Заканчиваясь новыми знакомствами. Которые и надо оставить здесь.
Я достаю телефон из сумки и ищу контакт, который записала как «Дикий».
Кидаю его в чёрный список.
И удаляю.
Чтобы соблазна написать не было.
А потом выключаю смартфон, смотрю в окошечко и пристёгиваю. Понимая, что…
Возвращаюсь обратно домой.
Не жалея ни об одном летнем дне.
Глава 23. Дикий
Я открываю дверь, не радуя почтальона.
— Да слышу я, задрал, — горланю недовольно. — Не глухой! Крикнул же, что иду!
— Простите, — жмётся пацан на месте. — Не слышал.
— Да фиг с тобой, — кидаю. Вообще пофиг. — Чего надо?
— Письмо вам, — трясётся и передаёт странный конверт в ладони. Рука у него подрагивает. Как и пальцы. Ходуном ходят. Ужас.
Выхватываю его рук. Закрываю дверь со звонким хлопком.
Я из ванной торопился. Нефиг ему на меня в одном полотенце смотреть. Не для него мама ягодку растила, как я.
Так, что там за письмо? Отправителя нет. Только конечный адрес. Мой. И получатель написан, как: «Дикий».
