Как только традиции были соблюдены, и каждый из присутствующих бросил горсть земли на гроб, рабочие взялись за лопаты. Валентин и отец смотрели на тающую горку земли, задумавшись каждый о своем. Внезапно тишину прервал голос золотокостюмного стоящего слева от Степана.
— Помнится ты как-то обещал всех нас свести в могилу. Поздравляю с успешным началом — ровным тоном сказал он.
— Что-о?
— Да ты никак оглох на старость лет? — Ухмыльнулся блондин, слегка задрав голову. И чего он добивается, провоцируя батю? По роже давно не получал?
Самого движения парень вновь не заметил, вот руки отца по швам, а мгновение спустя одна из них застыла перед лицом широко улыбающегося блондина.
Давешний дядя Степа, только что стоявший с краю, теперь находился за их спинами и, положив руки им на плечи, надавил так, что даже батя прочувствовал и остановил удар.
Постойте-ка. Блондин не улыбался. Судя по подёргивающимся уголкам рта ему тоже больно!
— Успокойтесь — длинный перевел взгляд с одного на другого — Это неуважение к покойной.
— Пусти Петр — обратился к длинному «браток» — не собираюсь я его бить. Только руки марать.
Они посмотрели друг другу в глаза, после чего Петр разжал руку, освобождая блондина из хватки. Сказав, что подождет в машине, он сделал шаг к выходу из кладбища, но резко остановился и, повернув голову сказал:
— Ты сильно огорчил нас, Степан. Жди гостей.
Лицо Ломова-старшего покраснело подобно раскаленному металлу, а изо рта вырывались лишь междометия. Золотокостюмный не стал дожидаться ответа и пошел дальше.
Да Валентин руку на отсечение готов был отдать за то, что если бы не похороны то «браток» уже валялся бы с парой переломанных костей.
— Ты не знал? — от искреннего удивления длинный даже понизил голос.
Степан так ничего и не смог сказать, лишь беспомощно посмотрел на Петра.
— Вероника была нашим дорогим товарищем.
От этих слов отец впал в прострацию и до самого окончания похорон не проронил ни слова.
Лишь когда отзвучали последние слова священника, батя встрепенулся и пришел в себя. Хлопнув в ладоши для привлечения внимания, он произнес:
— Так, друзья. Давайте-ка в автобус. Я банкетный зал в «Виктории» арендовал на всю ночь. Помянём как следует.
И тут, прокашлявшись в кулак, слово взял Николай.
— Говоря о достойных проводах. Мы подготовили поминальный вечер в Кремле. Все присутствующие приглашены. Туда и обратно вы будете доставлены со всем возможным комфортом. Расходы на транспорт полностью беру на себя.
Вышла небольшая заминка пока гости вопросительно переглядывались, что уже наглядно показало Валентину продажность их шкур. Да они еще и раздумывать смеют! Вот тебе и друзья!
И все же сознательность возобладала и все пошли вслед за Степаном, перешептываясь с женами по пути. Ломов-младший шествуя рядом с отцом даже мог разглядеть его легкую улыбку, так и говорящую — ну что выкусили, богатеи треклятые? Настоящую дружбу за рубль не купишь.
Они прошли мимо Николая, равнодушно пожавшего плечами и направились прямо к припаркованному ПАЗу. Проявляя вежливость, отец не стал заходить первым, а шагнув в сторону, приглашающе указал рукой.
Вот только гости не спешили забираться внутрь и, находясь на расстоянии тройки шагов, переминались с ноги на ногу.
— Мужики, вы чего? — обратился к ним батя.
Из толпы выступил один сгорбившийся человек с усами. Вроде сосед со второго этажа. Он еще электрикой занимается. Ну, занимался, по крайней мере, пока Валентин жил дома.
Подойдя к отцу, он положил ему руки на плечи и посмотрел в глаза:
— Степа, дружище! Ты должен понимать — на этих словах он кивнул в сторону своей супруги — Такой шанс он раз в жизни выпадает. Когда я еще жене Кремль покажу изнутри?
Может кого-нибудь такое честное объяснение и успокоило бы, но не Ломова-старшего. Стряхнув с себя лапы предателя, он нанес резкий удар в челюсть, заставив соседа крутануться в полете окрашивая снег в алый, прежде чем упасть.
— Ну а вы что встали?! — крикнул Степан остальным — Тоже в столицу захотели? Ну так скатертью дорожка! — сказал он и погрузился в автобус не дожидаясь ответа.
Хотя к чему слова? Людей видно по делам. Толпа, еще с полминуты простояв перед дверью, стала потихоньку перекочевывать в сторону респектабельно выглядящих минивенов длинным рядом припаркованных неподалеку.
Девушка, что так понравилась ему, кивнула на одну из машин, но студент медленно покачал головой в ответ. По правде говоря, парню тоже хотелось увидеть Кремль изнутри, но бросить отца сейчас? Да ни в жизнь!
Каким бы сильным не был Степан, Валентин чувствовал, что сейчас тот нуждается в его поддержке как никогда. Поднявшись внутрь Ломову-младшему тут же бросилась в глаза ополовиненная бутылка в руках бати. Быстро же он. Подняв взгляд на сына, отец с горечью произнес:
— Тоже мне друзья нашлись. Стоило лишь пальчиком поманить, как показали себя во всей красе.
Ломов-старший поднял указательный палец вверх в качестве иллюстрации слов, а студент молчал, усевшись напротив. Серьезно, что можно сказать в такой ситуации?
Положение, как ни странно, разрядил дядя Витя. Заявившись со словами «Да ну этих уродов зажравшихся. Мы люди простые. Поедем и помянем по-человечески» он тут же подсел к Степану.
— Алексеич! Ну что ты убиваешься? Па-адумаешь в столицу свалили, да и хрен с ними. Настоящие друзья познаются в беде — хлопнул он себя в грудь — а эти… плюнь на них да разотри!
Местный алконафт говорил с таким воодушевлением, что даже Валентин почти поверил несмотря на то, что лично через окно видел как того пинком вышвырнули из одной из машин.
— Витек, хороший ты мужик! — в порыве чувств батя даже приобнял того — вот только бронь пропадает. Что нам там втроем-то делать?
— Фигня вопрос. Погоди минутку — сказал он, ловко высвобождаясь из отцовской хватки и устремляясь наружу. Минута даже не успела минуть, как дядя Витя вернулся в сопровождении четырех рабочих и одного упитанного священника.
Но энтузиазм старого выпивохи лишь разгорался в преддверии знатной попойки.
— Эй, водила, давай тоже с нами!.. Да что тебе эта работа? В лес убежит? Отдыхать тоже нужно! Вон батюшку лучше послушай! — и тот авторитетно заявил, что ничто не может являться препятствием для поминания хорошего человека.
Решив, что с богом спорить грешно, водитель включился в общую компанию. К кафе подъезжали уже в приподнятом настроении. Дядя Витя даже песню затянул.
Может, конечно, все это неуместно и нужно было сидеть с постными минами да произносить на автомате опостылевшие слова соболезнования, но… да к блорку все это! Потом погрустят в одиночестве, а пока проводят душу в лучший из миров как полагается, со всеми почестями.
