Маму в городе действительно любили. Даже дядя Витя, этот алконафт с третьего подъезда и тот был здесь! Хотя, скорее всего, исключительно из-за поминок, но сам факт, что он в коем-то веке явился куда-то, не шатаясь и даже более-менее опрятно выглядящий, говорило о многом.
Парень переводил взгляд с закрытого гроба, на священника готовящегося начать обряд.
— Я что, пропустил прощание? — обратился Валентин к отцу.
— Нет, но не открывай гроб, прощайся так. Хотя её привели в порядок, но поверь лучше тебе этого не видеть. То, что с ней сделали эти твари… — Степан сжал кулаки так, что они побелели — даже звери так не поступают.
Значит все-таки убийство.
— Так может это и не она? — с надеждой спросил сын.
— Она… — Отец глубоко вздохнул, слова давались ему тяжело — я опознал её по ожогу на лопатке. Ошибки молодости как Ника любила говорить — Степан дернул щекой, вспоминая.
Когда Валентин коснулся гроба, то невольно вздрогнул и ощутил нестерпимый жар внутри. Окружающие звуки резко приглушились. Пожелав матери покоиться с миром и пообещав себе сделать все возможное для поиска её убийц, парень отступил на шаг назад.
— Примите наши соболезнования Степан Алексеевич — сказала давешняя девушка, тактично дождавшись окончания их разговора.
Блорк! Неужели она все время была у него за спиной? Оставалось лишь надеяться, что она не заметила, как он растирал плечо.
Меж тем отец молчал.
— И ещё — продолжила она, не дождавшись ответа — будьте поосторожней. Отец просил передать, что больше не сможет закрывать глаза на ваши выходки.
— Больно надо! — Сказал батя, давая отмашку к началу церемонии. Девушку такая реакция, похоже, ничуть не задела, и пожав плечами, она переключила внимание на яму.
Четверо крепких мужиков приступили к медленному спуску гроба, а священнослужитель начал читать молитву. Валентин почти не разбирал слов, было ли тому причиной, что он не слишком хорошо понимал старославянский или то, что уши будто набиты ватой, не суть важно.
Вместе с папой… да, сейчас он чувствовал возможность так выразиться, они стояли и смотрели, как в яму опускался гроб с любимой женой и мамой. Слез не было. Выплакал уже все.
Идиллию нарушила тихая вибрация во внутреннем кармане пиджака. Рефлекторно вытащив смартфон, Валентин тут же ощутил резкую боль в запястье, мобильный же улетел в снег.
— Ты хоть пять минут можешь обойтись без этой херни?! — прошипел сквозь зубы отец.
Ломов-младший тоже захотел сказать что-нибудь резкое в ответ, как тут осознав правоту Степана, промолчал. Мать в яму опускают, а он за телефоном полез, нехорошо.
Удовлетворившись отсутствием возражений, отец вновь перевел взгляд на опускающийся гроб. Сын тоже сосредоточил внимание на нем, сдерживая себя, чтобы не побаюкать руку.
Он ведь даже не заметил его удара. Совсем годы старого черта не берут. Хотя, какой он старый? Бате и полтинника еще нет. Может, не стоило ему прекращать тренировки?
Не о том думаешь, Валя, поправил себя студент, продолжая смотреть на опускающийся гроб. Наркоманы, бешенные собаки, а теперь еще и убийцы. Да что за хрень в городе творится?
— Эта «хрень» творится уже не первый год… — голос отца прервал звук приближающихся сирен. Мужики, придерживающие гроб вздрогнули, едва не уронив его.
Обернувшись на источник шума, Валентин заметил несколько подъезжающих блестяще черных машин. Парень не помнил, как они называются, но он точно видел такие же в президентском кортеже! Небольшие мигалки на крышах лишь подчеркивали статус владельцев.
— А вот и виновники — кивнул Степан в их сторону.
Меж тем из машин выбралось пятеро, нет, семеро людей и направились к месту похорон.
Первый — блондин, своими габаритами ничем не уступающий отцу, идет к ним широкими шагами, слегка задрав голову вверх. Его броский костюм желтого или, если угодно, золотого цвета, создает образ скорее братка, чем правительственного человека. Олигарх, что ли?
По левую руку от первого, смотря куда-то в сторону, ступает второй. Тоже блондин, но заметно уже в плечах, да и ростом уступает на пару голов главному. Если первого можно сравнить с богатырем, то второго с эдаким поджарым азиатом из фильмов про боевые искусства. Одетый в приличное пальто, тем не менее, он воспринимался как придаток к первому. Может сын?
А вот третий волос не имел, но Валентин его узнал сразу. Николай. Муж то ли дочери главы ФСБ то ли самого президента. На экранах появлялся редко, но раз-другой да мелькал. Кустистые, коричневые брови, лысая голова и полное телосложения выделяли его среди остальных.
С накинутой на плечи шубой. В сопровождении пары телохранителей за спиной, Николай неспешно приближался к ним в стороне от первых двух.
О четвертом Ломов ничего не мог сказать. Ничем не примечательный человек, разве что немного нервный, о чем говорили его рваные движения.
Последний невольно ассоциировался с «Дядей Степой» настолько высоким казался, да и одет соответствующе. Серая шинель с желтыми, в два ряда, пуговицами и армейские сапоги.
Стоило гостям подойти, как присутствующие, за исключением Ломова-старшего вежливо расступились. Девушка при этом приветственно склонила голову перед всеми, а тому невзрачному мужичонке и вовсе слегка поклонилась со словами:
— Приветствую Вас.
Плюгавый лишь рассеяно кивнул в ответ, продолжая нервно теребить куцую бороденку.
Наблюдавший за этой сценой сын оставался вместе с отцом. В горле пересохло от ощущаемого давления. Это чувство разделяли и священник с рабочими, выжидающе уставившись на них.
— Вы что здесь забыли? — Обратился Степан к главному.
— Это мне следует спросить — в тон ответил гигант в желтом костюме посмотрев на отца сверху вниз. Лишние полголовы позволяли ему это. После чего коротко скомандовал «Продолжайте» и его… послушались. Мужики возобновили спуск гроба, а церковник чтение молитв.
Батя не нашелся что ответить. Как только рабочие закончили дело, они достали из ямы веревки и отступили на несколько шагов назад. После чего «браток» первым шагнул к яме. Да они вконец обурели! Будь он хоть трижды олигарх нарушать церковные традиции не позволено никому!
Меж тем Степан оставался на месте, и это поражало еще больше. Почему он просто не возьмет этого «братка» за шкирку да не приласкает о ближайший памятник? Парень не понимал, но лезть вперед батьки не стал. Тот стоял, крепко сжав кулаки и зубы, готовый сорваться в любой момент.
И все-таки по какой-то причине он держался, молча наблюдая как один за другим гости подходят к насыпанной рядом земле и, бормоча какую-то белиберду, бросают её на гроб. Причем повторяли слово в слово. И чем им обычное «покойся с миром» не нравится?
Валентину даже пару раз послышался в их бормотании до боли знакомый «блорк». Одно из излюбленных выражений мамы. Эдакое слово-паразит, появляющееся то тут то там. И еще в этот момент младший Ломов обратил внимание на схожесть черт лица гостей. Трудно сказать, чем именно они выделялись среди остальных россиян, но что-то такое определенно было.
