Селина проглотила обиду.
— Я... я думала, вам захочется узнать, зачем я сюда пожаловала.
— Разумеется, но рано или поздно вы, вероятно, мне сами расскажете.
— Я прилетела из Лондона... сегодня утром, вчера ночью... Нет, сегодня утром.
В душу Джорджа закралось страшное подозрение.
— Вас прислал Ратленд?
— Кто? А, мистер Ратленд, издатель. Нет, нет, хотя он сказал, что надеется получить ответ на свои письма.
— Ни хрена он не получит! — Однако на всякий случай спросил: — Стало быть, вы с ним знакомы?
— Конечно. Я к нему заходила, чтобы узнать, где вас найти.
— А сами-то вы кто?
— Меня зовут Селина Брюс.
— А меня — Джордж Даер, хотя, полагаю, вам это известно.
— Да, известно... Опять наступило молчание. К своему изумлению, Джордж почувствовал, что заинтригован.
— А вы не из фанатов, случайно? Не секретарь Клуба поклонников Джорджа Даера? — Селина отрицательно покачала головой. — Ага, значит, вы остановились в гостинице «Кала Фуэрте» и прочли мою книгу. — Она опять покачала головой. — Давайте сыграем в «угадайку». Вы знаменитость? Актриса? Поете?
— Нет, мне понадобилось вас увидеть, потому что... — Тут мужество оставило Селину. — Потому что, — помолчав, закончила она, — я хотела попросить у вас в долг шестьсот песет.
У Джорджа Даера от удивления отвисла челюсть, и он поспешил поставить стакан с содовой на стол, чтобы не уронить.
— Что вы сказали?
— У вас найдется, — звонко, отчетливо, словно разговаривая с глухим, произнесла Селина, — шестьсот песет взаймы?
— Шестьсот! — Джордж рассмеялся; правда, смех прозвучал невесело. — Вы, должно быть, шутите.
— Увы, не шучу.
— Шестьсот песет! Да я и двадцати не наскребу!
— Но мне нужно шестьсот, чтобы заплатить за такси.
Джордж огляделся.
— А где же таксист?
— Мне пришлось в аэропорту взять машину, чтобы добраться до Кала Фуэрте. Я пообещала водителю, что вы с ним расплатитесь — у меня нет ни гроша. Пока я ждала, не отыщется ли мой багаж, у меня украли кошелек... Посмотрите... — Она подняла сумку и показала Джорджу. — Полицейский сказал, что вор, видно, был очень опытный: я ничегошеньки не почувствовала, да и вытащил он только кошелек.
— Только кошелек. А что в этом кошельке было?
— Дорожные чеки, немного британской валюты и несколько песет. И, — добавила Селина с видом человека, решившегося на чистосердечное признание, — обратный билет.
— Понятно, — сказал Джордж.
— Водитель сидит в гостинице «Кала Фуэрте». Ждет вас. Чтобы вы ему заплатили.
— Вы хотите сказать, что взяли в аэропорту такси, чтобы отыскать меня и заставить заплатить по счетчику? Бред какой-то...
— Я же объяснила... Мой чемодан так и не пришел...
— Ах, значит, вы и багаж потеряли?
— Они потеряли, а не я. Авиакомпания.
— Замечательное путешествие! Специально для богатеньких любителей острых ощущений. Завтрак в Лондоне, ланч в Испании, багаж в Бомбее.
— Багаж прибыл в Барселону, но они полагают, что его по ошибке отправили в Мадрид.
— Итак, — изрек Джордж с видом конферансье, собирающегося произнести остроумную репризу, — ваш багаж в Мадриде, кошелек украден, и вам необходимо раздобыть шестьсот песет, чтобы расплатиться с таксистом.
— Да, — сказала Селина, обрадовавшись, что он, наконец-то все понял.
— А как, вы сказали, вас зовут?
— Селина Брюс.
— Что ж, мисс Брюс, я, конечно, рад был с вами познакомиться и, естественно, весьма вам сочувствую, однако решительно не могу понять, какое я ко всему этому имею отношение.
— Самое что ни на есть прямое, — сказала Селина.
— О! Неужели?
— Да. Видите ли... по-моему, я ваша дочь.
— Что, что?!
Первой его мыслью было, что она сумасшедшая. Ну конечно! Из разряда ненормальных баб, воображающих себя императрицей Евгенией; только эта зациклилась на нем.
— Да. Я полагаю, что вы мой отец.
Нет, она не сумасшедшая. Просто наивная девчонка, которая вбила себе в голову какую-то глупость и искренне в нее поверила. И Джордж призвал себя к спокойствию.
— С чего это вы так решили?
— У меня есть маленькая фотография отца. Я считала, что он умер. Но вы с ним похожи как две капли воды.
— Не повезло бедняге.
— О нет, я бы этого не сказала...
— Фотография у вас при себе?
— Да, она здесь... — Селина снова нагнулась, чтобы поднять сумку, а Джордж попытался определить ее возраст и, судорожно напрягая память, стал соображать, возможно ли, что это чудовищное обвинение — правда. — Вот... Я всегда ношу ее с собой — с тех пор, как нашла... пять лет назад. А когда увидела снимок на обложке вашей книги... — Селина протянула фотографию Джорджу. Не сводя с девушки глаз, он взял карточку и спросил: — Сколько вам лет?
— Двадцать.
От облегчения Джордж почувствовал слабость в коленках и, скрывая радость, принялся изучать фотографию, которую ему дала Селина. Потом, ничего не говоря, подошел с ней поближе к свету — точно так же недавно поступил Родни в пустой лондонской квартире. Повертел карточку в руках, помолчал еще немного и наконец спросил:
— Как его звали?
— Джерри Даусон. Инициалы совпадают, — с трудом выдавила Селина.
— Вы б не могли что-нибудь о нем рассказать?
— К сожалению, очень мало. Мне всегда говорили, что он погиб до моего рождения. Мою мать звали Гарриет Брюс, она умерла сразу после родов. Поэтому меня воспитывала бабушка и моя фамилия Брюс.
— Бабушка. Мать вашей матери.
— Да.
— И вы нашли эту фотографию...
— Пять лет назад. В маминой книжке. А недавно... недавно мне подарили «Фиесту в Кала Фуэрте», и я увидела фотографию на обложке, и подумала, что вы — это он. Одно лицо, понимаете? Один и тот же человек.
Джордж ничего не ответил. Подойдя к Селине, он вернул ей фотографию. Затем закурил, помахал в воздухе спичкой и, когда она погасла, положил точно в середину пепельницы.
— Вам говорили, что отец погиб, если я правильно понял. Почему же у вас возникли сомнения?
— Мне постоянно это внушали. Но я знала, что бабушке он не нравился. Она не хотела, чтобы мама выходила за него замуж. Поэтому, когда я увидела фотографию, я... подумала, что, может быть, произошла ошибка. Что его вовсе не убили. Что он был ранен, или... мало ли что... например, потерял память. Согласитесь, всякое могло случиться.
