Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Не хочу сказать, что у меня не было недостатков. Куда же без них? Я был горд и эгоистичен, и это не раз навлекало на меня неприятности. Хорошие родители помогают детям преодолеть такие недостатки; старались и мои. Но многое из того, что они воспринимали как непокорность и упрямство, на самом деле было вызвано столкновением культур. Я был скроен уже из другой ткани: они – из чистого пакистанского льна, я – из смешанного азиатско-американского хлопка.
К сожалению, то же самое я чувствовал и в школе. Для своих американских друзей я был слишком уж пакистанцем. Как бы мы ни сближались, сколько бы всего ни делали вместе, между нами всегда оставался барьер. Никогда не забуду последнюю неделю перед переходом в старшую школу, когда мы праздновали окончание средних классов. Сначала мы делали друг о друге шутливые предсказания – «самые лучшие черты» – и я получил такое: «Он изобретет карманный компьютер, забудет вынуть его из кармана и выстирает вместе со штанами». А потом мой друг Бен захотел сфотографироваться на память с лучшими друзьями – и подозвал Дэвида и Рика, а меня не позвал. Словно ледяной нож воткнули мне в сердце. До сих пор больно об этом вспоминать, хоть я и понимаю, что он не виноват. Я действительно никуда по-настоящему не вписывался.
В то время никто этого не понимал; не понимал и я сам. Но я уже не принадлежал ни к традиционной пакистанской культуре, ни к американской. Я стал первопроходцем третьей культуры – и шел по этой дороге в одиночестве.
12. Мусульмане на Западе
Лежа на животе, я подглядывал сквозь щелочку в полу. На первом этаже дядюшкиного дома происходило некое тайное собрание.
В тот день вся семья вернулась с похорон дедушки. Но, помимо горя, в общем настроении чувствовалось что-то еще – какое-то невысказанное напряжение. Вечером взрослые отослали меня, как и двоюродных братьев и сестер, в постель, но я решил подслушать. Мне нужно было знать, что случилось.
В дальнем конце дядюшкиной комнаты сидела, закрыв лицо руками, моя старшая кузина. Вокруг нее полукругом собрались взрослые. Все молчали. В этом молчании ощущалось напряжение, чувствовались глубокая тревога и горе.
Наконец заговорила бабушка.
– Ты еще чиста? – негромко спросила она.
– Разумеется, она чиста! – вспыхнув, как молния, вмешалась мать кузины.
Однако все смотрели на девушку. Наконец, не отрывая рук от лица, она медленно кивнула.
Амми принялась выговаривать моей кузине таким тоном, каким до сих пор на моей памяти обращалась только к Баджи, и то очень редко – хоть и по далеко не столь серьезным поводам:
– Если ты чиста, то забудь о нем! Вернись к нормальной жизни, выйди замуж за какого-нибудь доброго мусульманина-ахмади, пока еще сильнее не запятнала наше имя. Да хоть бы и не ахмади – только за мусульманина! Но за индуса?! Астагфируллах!
По лицу кузины сквозь пальцы потекли слезы.
– Но я его люблю! – прорыдала она.
Одна из теток фыркнула и проговорила вполголоса:
– Не могу поверить, что у нее такой мусор в голове! – И, повернувшись к кузине, принялась распекать ее: – Ты понятия не имеешь, что такое любовь! Хватит изображать из себя американку. Послушайся старших!
Снова наступила тяжелая, предгрозовая тишина. Мужчины в комнате не говорили ни слова – лишь молчаливо поддерживали своим авторитетом слова женщин.
Помолчав немного, мать кузины добавила:
– Твой дед был миссионером. Как ты думаешь, что бы он почувствовал, если бы узнал, что внучка так опозорила его наследие? Опозорила ислам?
– Об этом не нужно гадать! – ответила бабушка, глядя прямо на кузину. – Из-за того, что ты натворила, его и нет больше с нами.
Первый и последний раз в жизни я слышал, чтобы бабушка бросила кому-то в лицо такое обвинение. Высказанное из любви, как ее понимают на Востоке – оно мучает мою кузину по сей день[13].
Но не она одна столкнулась с подобными проблемами. Культурные столкновения родителей-иммигрантов с их детьми, рожденными уже в иммиграции, как правило, происходят именно в бурном подростковом возрасте – и иллюстрируют важнейший факт: мусульмане-иммигранты из восточных стран резко отличаются от собственных детей – мусульман, выросших на Западе.
Люди из исламских культур Востока, как правило, принимают истину не путем рассуждения, а на веру, услышав ее из уст авторитетов[14]. Разумеется, и на Востоке немало людей, рассуждающих и мыслящих критически; но в целом рациональное мышление там не столь ценится и считается менее важным, чем на Западе. Мыслить умеют лидеры – а им лучше знать. Получать информацию из разных источников, сравнивать ее и критически оценивать – дело специалистов, а не обычных людей.
Первый и последний раз в жизни я слышал, чтобы бабушка бросила кому-то в лицо такое обвинение. Оно мучает мою кузину по сей день
Этот феномен побуждает людей, выросших в исламских культурах, делить мир на черное и белое. Сообщество либо авторитетно, либо нет. Источник либо заслуживает доверия, либо подозрителен. Любое явление либо хорошо, либо плохо. «Оттенки серого» и менее знакомы, и менее понятны культурам, основанным на подчинении авторитету.
Восточные учителя по большей части учат мусульман тому, что Запад – земля христиан, что их культура развратна, а люди там ненавидят ислам. И когда рядовой мусульманин уезжает на Запад, он едет в земли христиан – развратников и врагов ислама.
Культурные различия и предрассудки часто заставляют мусульманина, приехавшего в Америку, держаться подальше от местных жителей. Многие, как моя Амми, общаются только с другими приезжими, своими соотечественниками, так что им не выпадает случая скорректировать свои представления. Хуже того: порой мусульмане действительно сталкиваются с дурным отношением со стороны христиан и других местных жителей, и это только укрепляет их убежденность в том, что все христиане и жители Запада одинаковы.
В редких случаях, когда кто-то из местных приглашает мусульман к себе домой, различия в культуре и в традициях гостеприимства делают этот визит тягостным для мусульманина. Нужно, чтобы хозяин это понимал, учитывал и сознательно старался преодолеть – что случается редко. Обилие барьеров не дает мусульманам возможности сблизиться с местными жителями и понять западную культуру как бы исподволь. Лишь исключительное слияние любви, смирения, гостеприимства и настойчивости может преодолеть эти барьеры; но проявлять такие добродетели люди в большинстве своем и не могут, и не хотят.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
