Глубоко вдохнув и шумно выдохнув, я прикоснулась к зеркальной глади и легко вошла в нее. Назад дороги не было. Уже вовсю шло время ужина, а значит у меня было времени меньше, чем полчаса, чтобы сделать это и вернуться в сокровищницу. Прятаться в заброшенной сокровищнице мне психологически нравилось гораздо больше, чем на свалке ненужных артефактов.
В подсобке приятно пахло мятным освежителем воздуха, и я в первый момент растерялась. Повторив про себя, как мантру три слова «отыскать, отвлечь, отнять». Я нашла взглядом дверь, ведущую в просторную учебную аудиторию.
С ним мы столкнулись на пороге. Передо мной открылась нужная дверь, и я лбом въехала в его белоснежный кафтан до того больно, что у меня на коже должна была отпечататься его пуговица. Лектор Шатрэн поражено воззрился на меня и отступил на шаг назад.
— Снова вы? — удивленно спросил мужчина, и я неожиданно для себя самой кивнула. — Что ж вы все убегаете и убегаете? Разве ректор Алгарсис недостаточно объяснил насколько опасно для вас находиться не под наблюдением?
Во мне вспыхнул гнев такой силы, как никогда не было прежде. Для меня нет более опасного места, чем там, где за мной «наблюдают». Я уяснила это еще в первые часы моего пребывания здесь. Как он посмел сказать эти слова мне прямо в лицо? Он издевался надо мной? Нет ни совести, ни морали. Ни намека на хорошие качества и жизненные принципы!
Правое бедро жгло прикосновение стали сквозь водные ножны, а руки чесались немедленно схватить атамэ и воспользоваться им по прямому назначению. Но что-то меня удерживало от совершения непоправимой ошибки. Если нападу сейчас, он с легкостью отобьет атаку и схватит меня.
Я как бы стыдливо склонила голову и смотрела на него исподлобья пугливо и заинтересованно. Если своей игрой я не заслуживала какой-нибудь актерской премии или статуэтки, то их вообще никто не заслуживал.
Лектор Шатрэн рассмеялся легко и завораживающе. Он молод, красив и, по словам Дакара, богат к тому же. Что он забыл в академии на тухлом государственном обеспечении. Разве что он фанатически занимался наукой и проводил нелегальные эксперименты, включая эксперименты на людях. Фу-фу, чем у меня забита голова? Не о том я думала! Не о том!
— Понятно. Мне бы на вашем месте тоже было бы скучно сидеть взаперти, пока вопрос с вашим родителем не решится, — понимающе сказал лектор Шатрэн, а я из последних сил старалась сдерживать себя, чтобы не потерять контроль над собой и не взорваться. Он специально доводил меня?
Мы вышли в залитую светом учебную аудиторию, и я поняла, что не вывожу. Меня накрывало то паникой, то страхом, то ощущением свершившегося поражения и надвигающегося плачевного будущего в рабстве у старого мага-извращенца. Мне было физически плохо от досаждавших мне мыслей, перекрывающих выработанную за двое суток решительность.
Я думала, что смогу пойти до конца, но в ответственный момент у меня дрожали руки. Я голоса-то не подавала не потому, что продолжала скрывать его, а потому что язык онемел и в горле пересохло от волнения. Я должна сделать это. Мне нужно расслабиться и немного раскрепоститься. Меня же в рабство отдадут через несколько часов, если я сейчас что-нибудь не предприму.
— Мне очень понравилось помогать вам, — сказала я тихо, задирая нос чуть ли не к потолку, чтобы на равных смотреть друг другу в глаза. — Спасибо вам, что позволили. Может быть я еще чем-нибудь помогу вам? Мне ведь безопасно находиться под вашим присмотром?
Мужчина моргнул, на какие-то доли мгновения застопорившись. Видимо он совершенно не ожидал, что я могла заговорить обычным способом через рот. Это была еще один признак того, что он заодно с тем разряженным в золото ректором Алгарсисом. Значит они рассказали ему о моей немоте. Мне нельзя оставлять его ни на секунду, чтобы он не отправил весточку магическим способом моим прямым угнетателям.
Сколько сказал Дакар? С помощью воздействия свойств белья брачной мошенницы я смогу отвлечь лектора Шатрэна максимум на четыре минуты. Лучше рассчитывать на две-три. Этого более чем достаточно, чтобы вынуть из подвязки атамэ, активировать зелье и ударить. Мне нужно только собраться с силами. Не зря же мы с призраком двое суток носились как угорелые. Я должна это сделать. Сделать и с помощью зеркала вернуться в сокровищницу, где меня уже дожидался горячий ужин. А смогу ли я есть после всего этого?!
— В прошлый раз я готовил противосиняковую мазь для академического лазарета, — задумался лектор Шатрэн. — Но вы это и сами знаете. Пока меня больше ни о чем не просили, так что… что бы мне такого придумать? Хотите сделать что-нибудь особенное?
— Хочу сделать что-то, чего никогда раньше не делала, — я вызывающе улыбнулась, все же стараясь не перегибать палку. — Но это что-то не должно занимать много времени. Два, три, максимум четыре часа. Что-то более сложное, думаю, стоит оставить на другой раз.
— Сколько академических лет вы прошли на домашнем обучении, Ани-та? — заговорщически спросил меня лектор Шатрэн, и мои руки похолодели. Раз он знал мое имя, значит точно был в сговоре с ректором Алгарсисом и папашкой. Иначе ему бы не назвали мое имя.
— А вы предположите.
— Противосиняковая мазь изучается практически в самом начале первого года. А жидкие эликсиры в академической программе не изучаются вовсе, — с усмешкой поддел мужчина, явно намереваясь вывести меня на чистую воду. — Было бы довольно странно считать, что я не замечу кражу. Зачем вам понадобились настолько серьезные составы?
Я влипла? Дакар предупреждал, что лектор Шатрэн быстро заметит исчезновение ингредиентов, но я и подумать не могла, что все случится настолько быстро. С момента кражи прошло менее шести часов. Он вокруг да около коробок ходил и все время пересчитывал?
Он не оставлял мне другого выбора. Он знал, что это я каким-то необыкновенным образом дважды пробиралась в подсобку зельевара для кражи. Видимо он подумал, что сейчас поймал меня с поличным. Вот только я вроде как не успела ничего украсть во второй раз.
— Я объясню, — пообещала я, зная, что не исполню обещания, и послала маленькую искру магической силы, чтобы распахнуть халат.
От вида белья брачной аферистки Шатрэна повело. Я совершенно не ожидала подобного эффекта и не стала испытывать судьбу. Я немедленно выхватила из подвязки атамэ и в два шага приблизилась к мужчине. Активировать зелье приходилось уже в движении. Оставалось всего пятнадцать или двадцать сантиметров, как сильные мужские руки перехватили мои запястья.
Его инстинкт самосохранения перебарывал эффект магического артефакта. В глазах не было осмысленности. Я не видела в них ни проблеска сознания, но его руки знали свое дело. Мне не хватало сил перебороть его физическую силу и воткнуть атамэ в грудь. Нужно было целиться в спину! Какая мораль, когда от этого зависела моя жизнь? Но он был сильнее меня, а я не хотела сдаваться. Я не имела права.
— Я не позволю себя продать, чертов работорговец! — крикнула я, и на доли секунды его руки неожиданно ослабли.
Атамэ вошел в его грудь, словно в подтаявшее сливочное масло. От ужаса совершенного зла я распахнула глаза, чувствуя горячую алую кровь на своих руках. Водный барьер покрывал мою одежду и тело в гробовой тишине. Было настолько тихо, что я услышала треск камня в кольце Шатрэна.
