— Не люблю прощаться, — сухо ответил Дмитрий. То, что он еще не любил, когда разбалтывают его планы, Лесков решил не упоминать.
— А мне кажется, что это неправильно. Близкие — это единственное, что на самом деле имеет ценность. Потому что в каком-то смысле они — наша внутренняя броня.
— Тебя всегда тянет на философию перед прогулками по опасным районам? — Лесков тихо усмехнулся. Он попытался отогнать от себя мысль, что, быть может, больше никогда не увидит своих друзей. Не увидит Катю.
— Я просто почувствовал, что ты рассердился, — в этот момент Альберт пожал плечами. — Из-за того, что я сказал Эрике. Но я лишь хотел выяснить, что из себя представляет ее препарат. Стоит ли за ним идти?
— И что она сказала?
— То, что заставило меня решиться. А теперь мне ее даже жаль. Она очень боится за нас.
— Ты хотел сказать, за тебя, — поправил его Лесков.
— Нет, за нас. За тебя тоже. Думаю, если бы ты хотя бы немного чувствовал ее энергетику, ты бы лучше к ней относился. Она далеко не такая стерва, как ты думаешь. Сложная, но не монстр, каким ее рисуют в своем воображении чуть ли не все сотрудники лаборатории.
— Я буду напоминать себе об этом, когда она в очередной раз назовет меня особью с каким-то там порядковым номером…
— Ты сам ее провоцируешь. Посмотри на себя. Она не успела зайти, а ты уже, как ёж. Нет, чтобы улыбнуться, поприветствовать.
— Теперь ты решил читать мне морали? — Дмитрий снова усмехнулся. — Она — твоя женщина, ты ей и улыбайся.
— Нет, Боже упаси! — Альберт отрицательно покачал головой. — Когда я только увидел ее, то, признаюсь, действительно хотел за ней приударить. Но довольно быстро понял, что мы с ней будем весьма неудачной парой. Нет, ты не подумай: Эрика
— она замечательная. Умная, целеустремленная и при этом чертовски хороша собой. Но вот ее энергетика слишком тяжела для меня. С этой девушкой у меня не будет тихой гавани. В идеале ей нужен либо мужчина — половая тряпка, которую где бросишь, там она и лежит, либо кто-то, чей характер куда сильнее чем ее собственный. А, так как я не хочу превращать свою личную жизнь в боевик с элементами триллера, я предпочел остаться с Эрикой друзьями. Мне нужна женщина, с которой я могу расслабиться. Кстати, Воронцова, если верить ее энергетике, сама испытывает ко мне исключительно дружеские чувства. И к тому же она считает меня бабником.
— Проще говоря, вы оба не ищете сложных путей, — Дмитрия позабавило это признание. Но затем он, словно опомнившись, добавил. — Тебе не кажется странным обсуждать женщин, в то время как нам, быть может, уже через час придется умереть?
— А о чем еще говорить перед смертью, если не о женщинах? — Вайнштейн снова улыбнулся. И эта улыбка показалась Дмитрию уж больно натянутой. Казалось, Альберт буквально вцепился в этот разговор, чтобы не думать о том, что их ждет в ближайшем будущем.
Ответить на очередное философское изречение собеседника Дмитрий уже не успел. В дверь снова постучали, и на этот раз в комнате появился Фостер в сопровождении Максима и Тимура. Его безо всяких церемоний грубо втолкнули в кабинет, отчего Эрик чуть не потерял равновесие.
— Дим, — встревоженно произнес Тимур, — мы, конечно, прикрепили к нему все датчики, но я по-прежнему настаиваю на том, чтобы ты собрал нормальную подготовленную команду, а не шел туда один с этим сучьим выродком.
— Этот, как ты выразился, «сучий выродок» — единственный находящийся здесь человек, который может принести какую-то пользу, — язвительно заметил Эрик. — А вот такие, как ты, матрешки с автоматами, на Адмиралтейской и пяти минут не продержатся.
— Слышишь ты, ублюдок! — начал было Макс, но Дмитрий быстро прервал их пререкания.
— Уймитесь оба, — произнес он с нотками раздражения в голосе. Сейчас он и так был на нервах — не хватало еще смотреть, как эти двое грызутся между собой.
— Он первым начал, босс! — с деланной обидой протянул Фостер. — Я тут, знаете ли, помогать пришел, собой рисковать согласился, а этот тут сидит в безопасности и еще хамит. Надеюсь, вы не слишком долго меня ждали? Можем выдвигаться! Теперь, когда на меня навесили все датчики, и я сверкаю лампочками, как долбаная рождественская елка, «дзями» будут просто в восторге сожрать такое необычное блюдо.
— Заткни пасть! — рявкнул на него Макс.
В ответ Эрик криво ухмыльнулся, но все же умолк. Тогда Дмитрий поднялся с места и первым направился прочь из кабинета. Альберт, то и дело подозрительно оглядываясь на Фостера, последовал за ним. Затем Макс и Тимур вывели уже самого наемника.
— Может, кто-то все же снимет с меня эти браслетики? — поинтересовался Эрик, нарочно позвенев цепью.
— Пойдете в них, пока не доберемся до места, — откликнулся Лесков.
— А ваши дрессированные медведи так и будут всю дорогу меня обнимать?
— Тебе сказано, завали хлебало! — теперь уже не выдержал Тимур.
«Хлебало»? — озадаченно подумал Фостер. Мозг снова уцепился за странную фразу. Наемник не понял, каким образом словосочетание, связанное с выпечкой и завалами может означать «молчание», но, наверное, когда ешь, рот действительно завален пищей, и говорить сложно. Впрочем, задумываться над этим дольше минуты, Эрик не смог. Хотя со стороны могло показаться, что ему совершенно наплевать на то, куда его тащат, на деле Фостер был напуган. Чертовски напуган. Этих тварей на станции могло оказаться куда больше, чем предполагал Лесков. Вряд ли у «шепчущего» хватит сил удержать их всех. Что там собирается делать Вайнштейн — еще большая загадка. Впрочем, если он просто там сдохнет, Эрик только порадуется.
«Было бы забавно понаблюдать за тем, как дзями отгрызут его патлатую башку», — зло подумал Фостер.
Наконец их группа добралась до связного тоннеля номер шесть. Отсюда они могли без труда попасть на станцию. Однако дверь приоткроется и выпустит их наружу только в том случае, если поблизости не будет ни одного «костяного».
— Лесков, всё же подумай: я и Макс можем пойти с тобой, — сказал Тимур, обратившись к Дмитрию.
Но тот лишь молча отрицательно покачал головой.
— А что сказать Бехтереву и Суворову, когда они проснутся?
— Скажи, что меня вызвали на Владимирскую. Зачем — не знаешь. Тебе не докладывали.
— А Лёхе что сказать?
— То же самое.
— Вы там осторожнее будьте. Если что, бросайте этого урода, и возвращайтесь вдвоем, — с этими словами Макс покосился на Эрика.
— Какой добрый русский человек, — протянул Фостер. — Свет его души так и ослепляет.
— Как бы тебя мой кулак не ослепил! — прорычал Макс.
Дмитрий в который раз велел обоим угомониться, после чего дверь, ведущая в тоннель наконец отворилась. Под потолком вспыхнули слабые желтые лампочки, и Лесков кивком головы указал Фостеру идти первым.
