– Сэгхарт, – просит его валяющийся на кровати мужик, – потрудитесь объяснить, что здесь происходит?
– Творят они, а объясняться мне?..
Граф замолчал, прикрыл глаза и, судя по всему, попытался восстановить дыхание. Мудро. Еще немного и их перепалка скатилась бы в обязательное: «Дурак!» и «Сама дура!».
– Это ежики.
Наконец произносит он тихо.
– Что? Но они ведь лысые!
– Почему они такие, а не другие надо спросить у этой… леди.
Глухим и слепым надо быть, чтобы не заметить его отношение к ней. Лира считает, что оно предвзято. Она не сделала ему ничего такого, а то, что Лира не знает чего-то элементарного, важного и обязательного так в том нет ее вины.
– Я просила не ежиков и не крыс!..
Не знаю Лира как сдержалась, не улыбнулась и не показала ему отогнутый средний палец. Сам-то! От дворянина одно лишь название!
– Что это? – продолжает граф, затем обводит взглядом спальню и делает пас рукой. – Вот это!
Неизвестно откуда в его руке появляется полоска, состоящая из ткани, кружева, крючков, бретелек и чашечек. Он трясет ею словно повариха связкой сосисок, а Лира чувствует, что заливается краской стыда. У нее полыхают уши, щеки, шея и, вообще, ей становится ужасно жарко! Это не ее, но Боже, как же стыдно! Она держится за столбик, тянется к мужчине и выхватывает болтающийся бюстгальтер. Она ни за что не поверит, что он видит это впервые! Вот ведь идиот!
– Это прошлогодняя коллекция Incanto!
– Чего?
– Того! – шипит она в ответ. – Хватит размахивать им, мистер «Я принял вас за мужчину!»
Рыжий не стремится встать или сесть, продолжая валяться и путаться у нее под ногами, тыкать в ежей пальцем и поглядывать на нее снизу.
– Эверт!
– Что Эверт?! Это было на ваших людях, милорд.
Сэгхарт Дельвиг не желает успокаиваться, поворачивается к креслу, что стоит на некотором отдалении от кровати.
– Или мы чего-то не знаем и это вполне нормальный внешний вид для ваших допросных?!
Лира ойкает. Тот, кто все это время скрывался в тени наконец показал свое лицо, и она узнала в нем «дьявола». Это он упрятал ее в темницы, тягал ее за волосы и обвинил в покушении!
– Леди, вы позволите?
Рыжий продолжает ерзать у нее под ногами, протягивая руки к зажатому в руках лифчику.
– Пожалуйста.
Она передает вещь любопытному парню, присаживается и ощущает себя неимоверно уставшей.
– Никогда не видел таких больших.
– Я тоже не знала, что у них бывают такие размеры.
При желании в этих чашках можно уместить два арбуза или две круглые дыньки. На тюремщике он смотрелся очень даже неплохо. Грудь его не вздрагивала, но кожаные цветочки посередине немножко пугали и делали из него пупсика какого-то грязного костюмированного шоу.
– Попросите его убрать их, – обращается она к разглядывающему белье мужчине, – пожалуйста.
– А сами?
Мужчина растягивает вещь в воздухе, а затем начинает возню с застежкой.
– Я боюсь.
Лира дергает тонкую ткань полога, таким образом пытаясь скрыться от злого взгляда донельзя взбешенного мужчины.
– Эверта?
– Немножко, – соглашается она с ним, ковыряя ногтем вышивку пододеяльника. – Он ведь орет, не переставая.
Ей кажется, что этот кудрявый самый адекватный и уравновешенный из всех тех, кто собрался в этой огромной комнате. Он повысил голос лишь один раз, но и то, для того чтобы прекратить бардак. Ему это удалось.
– Ничего что я здесь? – раздается позади голосом все никак не успокаивающегося графа. – И слышу каждое ваше слово?
Как для Лиры так все очень даже нормально. Так она чувствует себя в безопасности.
– Я слышала, что очень невежливо вмешиваться в чужие разговоры, – произносит она, не обращаясь ни к кому и к сэгхару одновременно. – Так во всяком случае учили меня.
Рыжеволосый останавливает свой взгляд на ее лице. Он неожиданно улыбается ей, и Лира находит в себе желание сделать тоже самое. Она умеет быть милой. Лучше всего это получается тогда, когда люди и в самом деле добры к ней. Этот мужчина – спокоен, вежлив, а еще смешлив. С такими людьми всегда приятно общаться.
– Эверт, будь добр убери их, – просит он его, продолжая разглядывать меня.
Лира же чувствует, как в ней «прожигают дыру», сверля затылок рассерженным взглядом, но не предпринимает ничего и не оборачивается. Они обращаются к ней не иначе, как «леди». Надо попробовать соответствовать, проявить волю, характер и сдержать себя в сиюминутных желаниях. Все может оказаться не так уж и плохо, как казалось, в самом начале.
– Ему в отпуск надо, – произносит она спустя время.
Граф исчезает, прихватив с собой Джонатана и целое стадо неприятных на вид животных. Стоит мрачному типу сгинуть в неизвестном направлении, как Лира начала чувствовать себя неловко. Вот так. В одночасье. Причина тому – трое мужчин. Все они незнакомы ей и более того, она находится с ними в одной спальне. Нехорошо это. Очень нехорошо.
– Вы позволите?
Дьявол «материализуется» с другой стороны кровати. Он как будто понял ее состояние, протягивает свою узкую ладонь и ждет ответной реакции.
– Она боится тебя, Траубе, – замечают за Лириной спиной, смеясь. – Не надейся, что она примет твою помощь.
Дьявол смотрит на Лиру своими холодными глазами и ждет, когда она сделает хотя бы что-то.
– Я не знаю никакого короля, – говорит она ему шепотом, решая расставить все точки над «ё» уже сейчас и не минутой позже. – Я ни на кого не покушалась.
– Вы лжете!
– Что? Я знаю, что говорю правду!
– Одного вы все-таки знаете – отвечает Траубе, даже не скрывая самодовольной усмешки, – и находитесь с ним в одной кровати.
Лира подпрыгивает на месте и поворачивается к тому, к кому сразу почувствовала доверие и симпатию. Мужчина с огненной шевелюрой прекратил изучение нижнего белья, откатился в сторону и наблюдает за ними, даже не скрывая того, что происходящее забавляет его.
– Это правда? Вы и в самом деле король?
«Оживший» и спустившийся с банкетки слуга избавляет его от ответа: он ставит на кровать поднос, разливает напиток по чашкам, произнося с невероятной важностью и едва ли не осязаемым достоинством:
– Ваш кофе, ваше величество.
Дьявол все-таки снимает ее с кровати, не дождавшись, когда она протянет ему руку. Он берет ее за талию и ставит на пол.
– Я оказался прав? – осведомляется дьявол ей на ухо.
Прав! Но только в этой части!
