— На этом мы закончим? — господин N вопросом намекает на нежелание участвовать в дискуссиях, не относящихся к делу.
— Разумеется! — господин Рикальд вновь зарывается в свои бумажки. — Вот ваш экземпляр договора со всеми нашими визами.
— Чудесно! — мужчина забирает документы и встаёт. — Алла? — произносит он с вопросительной интонацией, и женщина вскакивает с места.
— Влад! — она в свою очередь пинает моего почти бывшего мужа. Он тоже поднимается.
Эй! А как же я? Мне что, здесь оставаться?! Парень бросает тоскливый взгляд в мою сторону, но молчит. Я порываюсь встать, однако голос господина Рикальда останавливает:
— Госпожа Ольга, вам придётся остаться.
Процессию к дверям замыкает организатор выставки. Не проходит и минуты, как мы с господином Рикальдом остаёмся одни в переговорной.
— Итак, — безымянный переплетает пальцы поверх оставшихся бумаг, — какие у вас предположения по поводу миссии, возложенной на ваши хрупкие плечи?
— Я стану главным блюдом на каком-нибудь торжественном мероприятии? — мой язык опять опережает мысль, ну да ладно!
Мужчина хмурится.
— Вышедшие из под контроля матсэ являются проблемой и для Альвиса, но мы с ней успешно справляемся и всеми силами стараемся воспрепятствовать их вылазкам на Землю.
Я почти ничего не понимаю из объяснения, но киваю с умным лицом.
— От вас требуется найти тирстейль.
Обилие новых слов, услышанных за вечер, превышает мой скромный лимит, поэтому я уточняю:
— Найти что, простите?
— Тирстейль, — повторяет господин Рикальд. — Это камень. Вы такой видели сегодня в музее.
— Но… — в голове вертится миллион вопросов, выпаливаю, самый важный, как мне кажется: — Как я это сделаю?
— В этом и заключается ваш дар. Вы чувствуете камень, потому и выбрали из двенадцати залов именно тот, где он находился, пусть и разрушенный.
Я цепляюсь за слова мужчины, как за соломинку, которая может помочь избежать грядущих перемен в жизни.
— Прежде чем добраться до зала, где я познакомилась с господином Ульфом, — осознанно избегаю упоминания о камне, будто это чем-то поможет! — подруга успела провести меня по трём!
— В том-то и дело, что провела вас по ним подруга, — настаивает на своём безымянный. — Сами бы вы безошибочно посетили нужный в первую очередь.
— Недоказуемо, — складываю руки на груди и откидываюсь на спинку стула.
Мужчина сверлит меня взглядом. Я не чувствую агрессии, он скорее решает для себя, как лучше ко мне подступиться.
— Ольга, — обращаю внимание на то, что он опускает обращение «госпожа», — у вас неверное представление о том, зачем этот разговор нужен. Я не собираюсь доказывать вам что-либо. Ваша полезность — для меня неоспоримый факт, и вам с ним стоит смириться.
— Но как я буду искать этот ваш камень в чужом для себя мире?! — восклицаю беспомощно. — Я так понимаю, тирстейль находится где-то у вас! И если уж он так важен, то почему с его предшественником вы обращались неаккуратно?
Господин Рикальд едва заметно улыбается. Это раздражает! Сидит тут, смотрит на меня, будто я чушь несусветную несу!
— Пожалуй, нам стоит начать с начала, — предлагает он, улыбаясь шире.
— Заново представиться друг другу? — я иронично фыркаю, но при этом крепче вцепляюсь в собственные плечи, увидев, наконец, какой потрясающий прикус скрывали безымянные.
— Хоть бы и так, — качает он головой. — Имя моё вам известно. Название мира, из которого я прибыл, тоже.
— Альвис? — выуживаю из памяти слово, более подходящее на эту роль.
— Именно, и мой народ называет себя альвисами.
— Ясно, — бросаю отрывисто. Чем больше подробностей вываливает на меня господин Рикальд, тем мне становится хуже. Всё «магическое», о чём я до сегодняшнего дня только слышала, начинает обретать материальность. А больше всего меня пугает собственная неминуемая вовлечённость в эту невероятную реальность. — Что-то ещё?
— Вам ведь знакома теория равновесия? О ней в своих выступлениях постоянно упоминают мельвы, эльфы и сайри, — напоминает он на всякий случай.
Опять приходится напрягать память:
— Если не ошибаюсь, они настаивают на том, что миры взаимосвязаны, и если где-то хорошо, то где-то должно быть плохо, поэтому нужно стараться гармонизировать ситуацию и так далее.
— Точно! — господин Рикальд переходит совсем уж к неформальному формату общения, подпирая ладонью подбородок.
— Но вы пятый мир, — я, почувствовав себя свободнее, указываю пальцем в его сторону. — Они твердят, что вы вне игры.
— Но при этом каждый раз оговариваются, предполагая, что для общего равновесия мы всё же нужны.
— А вы нужны?
— Ещё как! — усмехается альвис, если я правильно склонила название его расы.
Смотрю на него в ожидании дальнейших объяснений.
— Вы рассматриваете равновесие, исходя из оценки баланса в разных мирах, и считаете, что в двух из них должен быть хаос, а в двух — порядок. В такую картину Альвис, конечно, не вписывается. Однако существует более глобальный взгляд на этот вопрос, и более узкий. Начнём, пожалуй, с последнего! Он основывается на взаимосвязи миров, вызванной заинтересованностью рас друг в друге. Если бы жители каждого из миров нуждались в оставшихся четырёх, то получилась бы слишком сложная конструкция, поэтому было принято решение сделать привязку к одному миру. К Земле.
— Вы так странно выражаетесь, будто существует некто, принявший это решение!
— В целом вы правильно меня поняли, единственное уточнение: это была группа лиц.
Я замираю, но альвис, ведущий просветительскую деятельность этого не замечает:
— Эльфы по природе своей авантюристы, которых вечно тянет на приключения, и их визиты чаще всего являются толчком для всевозможных перемен, однако в собственном мире шило в одном месте, как у вас выражаются, приводит лишь к проблемам. Мельвы обожают порядок. Если он где-то отсутствует, они стремятся его привнести и вообще желают всячески помогать! Сайри имеют более практичный интерес к Земле. Для магии им нужны камни, в достаточном количестве они присутствуют только у вас.
Господин Рикальд замолкает. Я до сих пор нахожусь под впечатлением от предыдущего признания. Рассказ об интересах слушала краем уха, но вопрос сформулировать могу. Ответ не интересует, зато беседа не повиснет неловко:
— А вы? В чём интерес альвисов?
— Нам нужны те, кто может отыскать тирстейль, — заявляет он будничным тоном. — Это не конкретный камень, а вид камней. Очень редкий. Тирстейль появляется раз в поколение.
— И чем же он так важен?
