— Вы ограбили его корабль, — четко произнес он, словно отпечатывая каждое слово в ее мозгу, — который перевозил яйца Золотой Сороки. Величайшее чудо и величайший дар этого мира. Сначала мы думали, что вы на них и охотитесь, но потом грабеж повторился снова, и мы поняли, что вы не знаете, каким богатством завладели.
— Яйца сороки?.. — растерянная, переспросила Клэр. — Что?!
— Золотой Сороки, — поправил ее Дракон. — Их покупают Вечные, чтобы подарить долгую жизнь тем людям, которые им дороги. Съешь яйцо — и омолодишься, проживешь лет пятьсот, а то и тысячу. Ты представляешь, сколько они стоят? Ты могла бы потопить десять кораблей, и не нанести такого ущерба. К тому же, затронуто добре имя Повелителя; он обещал этот товар покупателям — а его слово стоит дорого. Поэтому я не сжег вас сразу. Мне нужно знать, куда вы их спрятали. Вы же где-то прятали награбленное?
— Ах, вот в чем дело! — Клэр уже не могла унять льющихся по лицу слез. — Вот зачем это все! Вот зачем я тебе нужна! Вот зачем все это — все твои любезности, ласки и нежности!
Дракон чуть качнул головой, отрицая обвинения.
— Нет, — твердо произнес он. — Нет. Я не человек; мне не нужно притворяться и хитрить, чтобы получить желаемое. Ты действительно произвела на меня впечатление. Ты нужна мне; ты драгоценна. Дороже золотых сорочьих яиц. И я…
— Молчи! — выкрикнула Клэр. Она ухватила бутылку с вином, с силой ударила ею о стол, разбивая вдребезги. Алая жидкость темной лужей расплылась по блестящему полированному дереву, и девушка выставила вперед осколок, защищаясь. — Не подходи ко мне, или я вспорю тебе горло!
Дракон пожал плечами.
— Сталью это сделать не удалось, — заметил он. — Думаешь, удастся стеклом?
— Тогда себя! — Клэр безжалостно ткнула острый осколок себе в щеку и Дракон дрогнул, отступил, глядя на нее одержимыми глазами. — Пирату красота ни к чему! Я распущу себе лицо на ленточки, я так разрисую себя, что и тролли от меня будут шарахаться! А ты и вовсе не сможешь смотреть… маленький пижон!
— Не делай этого, — произнес Дракон. Голос его дрогнул, и он произнес тихо-тихо, почти выдохнул, как произносят пылкие слова сокровенной молитвы, обращенной к своим богам: — Клэр… не делай этого!
Ее имя музыкой прозвучало в его устах, но девушка тряхнула головой, прогоняя туман очарования и лишь крепче прижала стекло к лицу, удивляясь, как это под ним не лопается кожа.
— Прочь с моей дороги! — прорычала Клэр, отступая к дверям. — Лживая скользкая ящерица! Ты лгал! Ты притворялся! И сейчас притворяешься! Я видела твоих женщин!
— Так ты ревнуешь? — произнес он быстро. — Хочешь, я удалю их всех? Отпущу? Только не уходи… Клэр!
— Я не верю тебе! Не верю!
— Клэр, — глаза Дракона стали золотыми, страшными, лютыми. — Не смей делать этого. Если ты поранишься…
— То что будет? — выкрикнула она. — Что будет?
— Мне будет очень жаль тебя, — он почти шептал эти слова. Его золотые глаза стали черными от расширившихся зрачков. — Но меня не перестанет… тянуть к тебе. У драконов все иначе. Каждый раз, глядя в твое израненное лицо, я буду сожалеть… но это не оттолкнет меня от тебя. Так что твоя боль, твои страдания будут напрасны. Жизнь долгая; ты сотни раз пожалеешь о сделанном.
— Ты лжешь, — яростно выдохнула Клэр. — Вы все одинаковы! Люди, Драконы. Преследующие свои цели…
— Ты знаешь много Драконов? — быстро спросил он, и она рассмеялась сквозь слезы.
— Я знаю тебя, — мстительно ответила она. — Этого достаточно. Отойди с моего пути, иначе я выколю себе глаза, чтобы только не видеть тебя!
— Тебе не удастся сбежать так просто, — заметил Дракон, наблюдая, как Клэр распахивает двери и осторожно выходит на палубу, все так же прижимая кусок стекла к лицу. — Тебя никто не отпустит…
— Отпустит!
Это короткое слово почти слилось с испуганным вскриком Клэр, когда грубые руки ухватили ее, выбив из пальцев девушки осколок и приставив к ее горлу нож.
— Вы отпустите ее, господин Данкан, — произнес у Клэр над ухом грубый голос и нож крепче прижался к бьющейся под тонкой кожей жилке. — Я знаю вас, Драконов. Вы своего не упустите, а она ваша… самка. Поэтому я говорю: дайте нам уйти, или я перережу ей глотку от уха до уха и подарю вам ее хорошенькую головку. И тише, тише, господин Данкан! Вы же знаете — меня всегда есть козырь в рукаве!
От схватившего Клэр человека пахло табаком и мылом, как ни странно, одежда на нем была добротная, и замершая от неожиданности и испуга Клэр лихорадочно соображала, кто этот человек, кто этот отчаянный смельчак, осмелившийся противостоять Дракону?!
Дракон же видел лицо отчаянного смельчака, и действия его не внушали ему такого восторга, ка Клэр. От ярости золотые глаза Дракона стали красными, он оскалился и рявкнул совсем как разозленное животное.
— Капитан Барнс, — прошипел он, сжимая кулаки так, что ногти его глубоко впились в кожу, и кровь заструилась по крепко стиснутым пальцам. Клэр показалось, что от запаха крови у нее закружилась голова, и все, весь мир вокруг пропитан сладковатым запахом. Непонятно отчего ей захотелось упасть в обморок, захотелось, чтоб Барнс отпустил ее, бросил лежать, не тревожил. — Что это нашло на вас такое, я спрашиваю?!
— Ничего, — дерзко ответил капитан. — Вы же знаете — я небогат. Мне очень нужны деньги, а на службе у вас их не заработаешь. Так что я решил попытать свое счастье в разбое.
— Меньше надо играть в кости и в карты, капитан, — злорадно ответил Дракон, которого капитан назвал Данканом. — Тогда денег вам хватало бы…
«Вот и познакомились, — промелькнуло в голове у Клэр. — Ему мое имя сказали мои люди, мне — его люди…»
— Это сейчас не важно, — ответил капитан, отступая к борту. — Мне нужны деньги, и я их добуду. Дома у меня нет, семьи тоже; я ничего не теряю, примыкая к этим бравым парням.
— Как, ты и их выпустил, — хохотнул Данкан, заметив, что те, кто еще с утра сидел под замком, спешно садятся в шлюпки, готовые отплыть к дрейфующему пиратскому кораблю.
— Без команды никуда, — резонно ответил капитан. — Насчет вас я не питаю иллюзий. Пленить Дракона не под силу никому; взаперти вы выжжете дыру в брюхе этого корабля, чтоб освободиться. Поэтому я вам его оставлю; а сам уберусь прочь на их корабле.
— Ты думаешь, — медленно произнес Данкан, гордо приподнимая подбородок и щуря подкрашенные глаза, — что их корабль не боится огня?
В этот миг солнце ярко озарило его лицо, до самого дна высветило золотые нечеловеческие глаза, заставило сиять гладко зачесанные черные волосы, и Клэр показалось, что она знает и помнит каждую черту молодого лица Данкана, прихотливый изгиб его губ, кривящихся в высокомерной ухмылке, блеск его безупречно — белых зубов. Ей казалось, что если провести по его черным волосам, темным покрывалом лежащих на плечах, он перестанет ершиться, его гневно сдвинутые, черные, точно написанные на гладком фарфоровом лбу брови разойдутся, и он опустит глаза, отчего его лицо примет обиженное выражение.
