– Салам Алейкум, Саид, узнаешь?
– Мустафа? Привет, дорогой, проходи. Извини, угощать нечем…
– В курсе твоей беды. Ничего, главное, чтобы отец поправился.
– Надежда есть.
– Знаешь, тут дело такое. Ребята спрашивают, как долг отдавать будешь?
Эти двое, что пришли с Мустафой, Саиду сразу не понравились. Теперь стало ясно, почему: угрозу, исходившую от них, он буквально чувствовал кожей.
– Два платежа пропустил, это большие деньги. Проценты еще. Что делать будем?
– Деньги будут. С нами самими не расплатились. Обещали, но пока никак. Неделю можете подождать?
Да, закон подлости в действии… Им действительно не хватило тогда всего недели. Деньги пришли, да только было поздно.
– Сам знаешь, неделя – срок большой, тут каждый день на счету. Представляешь, сколько ты через эту неделю должен будешь?
Когда Мустафа назвал сумму, Саид вздрогнул: тех денег не хватило бы покрыть и четверти долга.
– Ребят, вы чего?
– Ты что, правил не знаешь?
– Знаю. Но я как-то не думал…
– А надо бы. Слушай, Саид. Нам тебя прессовать не с руки, нам деньги нужны. И в долговую яму сажать тоже не будем.
– Я все отработаю. Буду день и ночь работать, но отработаю.
– Не отработаешь, Саид. Так – не отработаешь. Но есть другое предложение.
– Молокане мало платят, лучше бы я сам работу искал.
– Да эти-то тут при чем? Нет, работа другая. Хорошая работа, не пыльная. И платить хорошо будем. Половину – долг закроешь, а вторую половину будешь домой пересылать, отцу с братом. Сколько ему уже?
– Пятнадцать.
– Хороший возраст. Он все такой же красавчик?
– Да, – Саид улыбнулся, – красавчик. В маму. И большой уже, а все на девчонку похож. Когда мужиком будет?
– Ничего, придет и его время. Так как?
– У меня выбор есть?
– Нет, конечно. Собирайся, прямо сейчас и отправимся.
Так Саид стал качать нефть на Жилом. Платили и правда хорошо. Получку он тут же отдавал Мустафе. А уж тот ее делил, как и договаривались.
– Как там отец, Мустафа? Как его здоровье?
– Все хорошо, привет тебе передавал. И брат тоже хорошо. Дело ваше поддерживает. Так что вернешься, будет чем на хлеб зарабатывать.
– Долго еще?
– Как расплатишься, я скажу.
Но время шло. Саид стал беспокоиться, но спрашивать у Мустафы ничего не стал, поняв, правды не дождется. Зато другие рабочие, когда он завел с ними разговор, подняли Саида на смех.
– Дурак ты, Саид. Не понял разве, что нет тебе отсюда ходу? Смысл тебя отпускать? Ты звонкую монету приносишь, причем сам ничего не стоишь. Как и любой другой раб.
– Как же не стою. Ну ладно, свой долг я стократ отработал. Но половину-то денег все равно отцу отсылают?
– Ты в этом точно уверен? – и опять – хохот.
Саид похолодел. В ту же ночь он сбежал. Ему очень повезло, на Жилой пришел баркас, компания порыбачить собралась. С ними он и ушел. Благо судно немаленькое, было где спрятаться, а рыбаки не столько удочки забрасывали, сколько чачу разливали, вот и не заметили его.
До дома он бежал. Торопился так, что не заметил презрительных взглядов, которыми провожают его на блокпостах. Вот родная дверь. Открыл.
– Отец, это я!
Но дом был пустой. Комнаты даже никто не занял, просто вынесли все ценное, что могли взять.
– Что, явился? Посмотри, посмотри, бесстыжая твоя морда!
– Тетушка Фира, что тут случилось?!
Каждое слово, произнесенное соседкой, – словно гвоздь в крышку гроба. Как только Саид уехал, дюжие молодцы забрали брата. Не зря, ой не зря выспрашивал про мальчишку этот мерзавец Мустафа. Есть в порту заведения для особых клиентов, вот туда его и продали. Парень позора и унижения не пережил. Никаких денег, конечно, никто не передавал. Добрые соседи, как могли, поддерживали отца, да только и тот протянул недолго.
Одного Саид так и не смог понять, зачем было распускать слух, что он бросил отца и продал в бордель брата?
Дома оставаться было опасно, бандиты могли его искать. Он бы не возражал, если бы его просто прикончили, но возвращаться в рабство не собирался. Да и душа кричала о мести!
Комнаты обчистили хорошо, но тайник, устроенный Саидом, не нашли. А именно там было то, что давало надежду и на месть, и вообще на то, что он сможет выжить: ружье. Не простое, а отличная винтовка с цейсовской оптикой, приобретенная им по случаю. Стрелок он был отличный, имел разряд по спортивному снайпингу[17] и кучу медалей, которые очень выручили, когда пришлось продавать имущество: странно, но и в это безвременье нашлись любители разных значков.
Оставалось пристать к кому-нибудь и ждать, когда судьба подарит возможность отомстить.
Но его сторонились – для всех Саид был изгоем, отцеубийцей, бесчестным человеком. Попытался уйти к огнепоклонникам, но учитель Фахретддин проклял его, не пустил.
Тогда он сменил имя и пристроился к молоканам. Работал у них, там же и жил. Денег немного скопил: для мести нужно не только желание, но и средства. Повезло, что люди эти нелюбопытные, живут своим миром, а до остальных им нет дела.
Мустафу он вычислил в притоне. Том самом, куда продали его брата.
– Привет, друг. Оказывается, ты у нас любитель мальчиков? Или наоборот, любишь, чтобы тебя?
– Мальчиков… Саид?!
– Узнал. Ну, рассказывай.
– Что рассказывать?
– Да все. С самого начала.
Хотя о чем говорить? Саид и сам давным-давно уже все понял.
– Это не я, знаешь, это все не я. Амир приказал. Его идея. Да ты что, думаешь, один такой? Тебе еще повезло, на Жилой попал. Знаешь, сколько таких, как ты, в этом заведении трудятся? Или бакланов кормят… Кормили. Ты еще мне благодарен должен быть!
– Мразь!
Как же ему хотелось пристрелить Мустафу. Но… Он решил доверить судьбу жребию.
– Убьешь меня?
Мустафа был жалок.
– Плавать умеешь?
– Да… Ты что задумал?!
– Выплывешь – будешь жить!
– Не надо, там же волны…
– Пусть Аллах решает твою судьбу.
Мустафе не повезло, не выплыл.
Только Саиду от этого не легче. Нет ему покоя. От молокан он ушел. Теперь кочует по пескам, когда с караваном, охранником, когда, если нет напряга с деньгами, то один. Повезло, коня раздобыл, не украл. И всадника не убивал, кто-то другой до него постарался. Мало ли лихих людей?
