— Я пообещал оторвать ему голову, если он еще раз сделает тебе подобное предложение, — неохотно ответил Гвидо.
Он взял девушку за руки, решительно притянул к себе и поцеловал. Прикосновение его губ было легким и нежным, и в нем не было и следа страсти, которую Корделия смутно представляла себе, когда мечтала о первом мужском поцелуе, но все же ее неискушенное сердце замерло на секунду.
— Ты моя. — Гвидо вздохнул. — Ты еще об этом не знаешь?
— Твоя? — Она перешла на шепот.
— Моя подружка, — пояснил он.
Корделия застенчиво потупилась, не в силах поднять глаз от их сплетенных рук. Казалось, она сейчас воспарит к потолку от счастья.
— Иначе, зачем бы я стал бегать за тобой?
— Я думала, что ты всегда такой милый, — пробормотала она.
Он громко рассмеялся.
— У меня всегда есть причина для того, чтобы быть... милым.
Корделия рассказала деду, что встречается с Гвидо Доминциани, и тот одобрительно улыбнулся, не выразив ни малейшего удивления, но она почему-то не обратила на это внимания. К сожалению, ее не смущало и то обстоятельство, что в компании они с Гвидо были единственной парой. Единственное, что немного насторожило Корделию, это появившаяся в отношении к ней Эугении холодность, но, полностью поглощенная своей первой любовью, она не придала этому большого значения.
Они встречались всего шесть недель, когда Гвидо огорошил ее предложением выйти за него замуж.
— Ты мне нравишься, — спокойно заявил он, глядя в лобовое стекло своего “феррари”. — Думаю, когда мы станем постарше, нам будет здорово вместе. Ты приятный человек, любишь детей и наверняка сумеешь содержать дом в порядке.
Видимо, он выбрал именно этот момент для признания потому, что через несколько дней Корделии предстояло вернуться в Нью-Йорк. Хотя Гвидо и не сказал, что любит ее, она приняла его предложение безоговорочно и, радуясь, что теперь может открыться ему, всю дорогу говорила о своей страсти, преданности и обожании, не замечая его молчаливости.
Гвидо явно нравилось ее поклонение. Он улыбался, когда она просила его повернуться к ней в профиль и осыпала комплиментами, но ему явно и в голову не приходило, что от него требуются какие-то слова, знаки внимания или другие доказательства любви. Он даже не стал скрывать, что Джакомо Кастильоне знал о его намерении сделать ей предложение.
— Разумеется, сначала я переговорил с твоим дедом, — спокойно сообщил молодой человек. — Он считает, что ты еще слишком молода, и посоветовал нам подождать со свадьбой, пока я не закончу университет.
Девушка немного расстроилась, что дед узнал эту новость раньше ее самой, но окончательно розовые очки упали с ее глаз на балу, который устроил Джакомо Кастильоне по поводу помолвки своей внучки.
— Знаешь, я так рада, что понравилась родителям Гвидо, — призналась Корделия Эугении Фортинари.
— Еще бы ты им не понравилась! — засмеялась та. — Думаю, в этом зале не найдется ни одного семейства, которое отказалось бы от брачного союза с наследницей миллионов Кастильоне!
— Что ты хочешь сказать? — оторопела девушка.
— Брось! — грубо ответила Эугения. — Неужели тебе не надоело играть роль бедной несчастной сиротки, рожденной вне брака? Это уже давно не имеет смысла. Всем известно, что старик оставит свою империю тебе!
На следующее утро Корделия, набравшись храбрости, завела откровенный разговор с дедом.
— Да, это правда. А кто еще у меня есть? — Неподдельное потрясение внучки явно доставило Джакомо удовольствие. — Думаешь, я позволю тебе войти в семью Доминциани с пустыми руками? Отец Гвидо никогда не согласился бы на союз своего старшего сына с такой малолеткой, если бы у нее не было хорошего приданого.
— Но... — ошеломленно пробормотала девушка. — Как же так?
— Я сам всего добился, детка, — с нескрываемой гордостью сказал ей дед. — У меня не было родовитых предков, и если семейство Доминциани принадлежит к высшему обществу, то я не уступаю им в богатстве!
— В этом я не сомневаюсь, — пробормотала Корделия, потрясенная тем, что ее помолвка на самом деле представляет собой совсем не то, что она думала. — Значит, это просто финансовая сделка?
— Я горжусь тем, что могу дать за тобой приданое, которое поставит тебя на должный уровень, — самодовольно произнес Джакомо. — Этот брак устраивает обе стороны. Мне нужно передать кому-то управление “Кастильоне корпорэйшн”, когда я уйду на покой, и, по-моему, Гвидо Доминциани обещает стать неплохим бизнесменом. Теперь нам с его отцом не придется бороться друг с другом в погоне за прибылью, — продолжал он, — и я избавлюсь от сильного конкурента.
В то же утро Эугения позвонила Корделии, чтобы извиниться за свою резкость.
— Подумать только! Приданое! — поделилась та с подругой своими ощущениями. — Почему никто даже не намекнул мне об этом раньше?
— Считается, что женщинам не положено вникать в эти проблемы, но в действительности все прекрасно знают, что в нашем мире деньги женятся на деньгах, — сказала Эугения. — Неужели не можешь понять, как тебе повезло?! Ведь Гвидо теперь твой. Что тебе еще надо?
А достался бы он мне, не будь я наследницей Кастильоне? — невольно подумала Корделия, и в душе ее поселились страх и неуверенность.
Былая убежденность в том, что она и в самом деле нравится Гвидо, теперь показалась девушке наивной, и она стала ждать от него каких-то проявлений чувств, избегая темы приданого.
В результате самые ужасные предположения постепенно получали все новые доказательства. Гвидо не говорил ей о любви, и Корделии стало казаться, что, будь на то его воля, он бы никогда не женился на ней. Когда она сказала, что хотела бы пройтись с ним по магазинам, он перепоручил это своей матери. Когда Джакомо уехал на всю ночь по делам, девушка пригласила Гвидо на ужин, а он вместо этого повез ее на прогулку, проигнорировав приглашение, которым не преминул бы воспользоваться любой влюбленный юноша. Кроме того, Корделия все чаще вспоминала многочисленные рассказы Эугении о его романтических похождениях...
Но вдруг девушку осенила счастливая мысль: уж не выдумали все это его друзья? Может быть, на самом деле Гвидо девственник, как и она?! Такое объяснение сдержанности жениха настолько понравилось Корделии, что однажды вечером она напрямик спросила его об этом.
— Что?! — вскричал Гвидо, услышав такое предположение и, выскочив из машины, долго ходил взад-вперед со сжатыми кулаками, а потом склонился к окну и посмотрел на Корделию горящим яростью взглядом. — Откуда взялась такая бредовая идея?
Залившись краской, девушка шепотом пробормотала:
— Мне просто странно... Я хочу сказать, что ты со мной не... Ну, понимаешь... Я не могу понять, почему теперь, когда мы обручены...
— Мы будем ждать первой брачной ночи, потому что я уважаю тебя, как свою будущую жену, — ровным тоном пояснил Гвидо. — Если бы ты была итальянкой, у тебя не возникло бы подобного вопроса.
