Несколько дней спустя после начала романа с Гари Лейла Шеллаби переехала из своей квартирки в шестнадцатом районе Парижа к нему. На какое-то время он успокоился. По его собственному выражению, присутствие женщины было необходимо для «нормального течения жизни». Лейла освободила Гари от рутинных бытовых проблем, которые он никогда не умел решать сам. Гари надеялся, что она окружит его сына материнской заботой. Диего тяжело переживал смерть Евгении и болезнь Джин, и Лейла была очень ласкова с ним. Это тронуло и успокоило Гари — его преследовала мысль о собственной смерти. Когда его не станет, дом останется в надежных женских руках. Но присутствие новой возлюбленной ничуть не мешало Гари без разбора встречаться с разными женщинами, в том числе с одной проституткой, великодушной шлюхой, сестрой героинь Гари и Ажара, которой он доверял сокровенное. Теперь он развлекался с ними в комнатках, где жили когда-то Поль и Анни Павловичи. А после обеда, уже на диване в кабинете, куда никто не имел права заходить без разрешения Гари, продолжалась идиллия с Мартиной Карре. Он говорил ей: «В этом кабинете мне восемнадцать лет». Мартина огорчилась, узнав о Лейле Шеллаби: поняла, что партию проиграла. Она решила оставить Ромена, который мало платил ей за работу да еще и заставлял страдать.
111
Весной 1979 года, незадолго до того, как Джин выписали из клиники «Мариньян», она получила неожиданное и заманчивое предложение от Жоржа де Борегара, продюсера фильмов «На последнем дыхании», «По дороге в Коринф» и «Демаркационная линия», в которых она снималась. На этот раз Борегар предложил ей роль в картине «Легион подрывается на Кольвези», которую должен был снимать Рауль Кугар, оператор фильма «На последнем дыхании». Гонорар был небольшой — десять тысяч франков в день, но Джин с радостью согласилась, потому что не работала уже три года; единственным условием с ее стороны стала оплата наличными, поскольку у нее больше не было счета в банке.
Этот приключенческий фильм рассказывал о том, как отряд Иностранного легиона спасает европейцев, находившихся в Заире во время волнений 1978 года. Съемки были намечены на август и в основном должны были проходить в Гвиане, только финал планировалось снимать во Франции. Джин Сиберг должна была играть жену горного инженера из Бельгии. Хотя продюсер и знал о ее психической неустойчивости, он хорошо к ней относился и 5 июля 1979 года утвердил на роль; договор заключался на девять съемочных дней. Однако агент Борегара Ольга Хорстиг-Примус отказалась подписывать этот договор, утверждая, что актриса не в состоянии играть. Тогда доктор Цуккарелли провел обследование Джин за счет студии «Белла» и выдал заключение о трудоспособности.
Джин Сиберг умела вновь обрести цветущий вид за несколько недель. Она прошла курс талассотерапии в Киброне и вернулась совершенно преобразившейся.
Именно тогда под давлением Хасни она приняла решение продать свою квартиру. Для этого она обратилась в агентство Шевалье, которое разместило в «Фигаро» объявление о продаже. В тот же день пришла молодая врач Мари-Одиль Буйе, которая как раз разводилась с мужем; осмотрев квартиру, она решила ее купить. Нашлись и другие покупатели; впрочем, учитывая крайне умеренную цену, собственник требовал предоплаты, которая должна была осуществляться наличными в день подписания договора.
На следующий день Мари-Одиль Буйе позвонили из агентства и сообщили, что Джин Сиберг из всех потенциальных покупателей выбрала ее. Был подписан предварительный договор — квартира приобреталась на деньги мужа госпожи Буйе, а он находился в отъезде и должен был вернуться лишь через три недели. Мари-Одиль удалось кое-как собрать наличные, чтобы внести их в качестве задатка; в качестве компенсации за то, что требуемая сумма не была уплачена полностью, она предложила Джин Сиберг и Ахмеду Хасни пожить у нее в загородном доме в Цзассе до возвращения господина Буйе. Они провели там десять дней, а потом у Джин открылось кровотечение, и ей пришлось снова лечь в клинику «Мариньян». Когда ее выписали, они вернулись в Париж, чтобы освободить квартиру. Узнав обо всем, Ромен пришел в бешенство: Джин осталась без крыши над головой, но он ничего не мог поделать. Джин нередко приходила к нему вся в синяках, кроме того, он заметил, что она опять начала бредить. Это было настолько невыносимо, что Гари решил поставить между собой и Джин Лейлу Шеллаби.
Едва получив деньги, Джин и Ахмед отправились в Испанию. Они везли пачки денег в чемодане, спрятав его под переднее сиденье машины. Джин взяла с собой пишущую машинку и сценарий фильма. Несколько дней спустя Гари, встревоженный отсутствием новостей, позвонил Мабель Муньос-Лакаста, дочери Евгении, которая жила в Барселоне, и спросил, не заходила ли к ней Джин. В итоге выяснилось, что Джин и Ахмед отправились прямо в Пальма-де-Майор-ка, но в пути поссорились: Ахмед заявил, что Джин полностью от него зависит, в тот момент, когда она уже приняла приглашение двух испанцев, встреченных в ночном клубе, провести вместе вечер. Испугавшись гнева Ахмеда, который называл себя ее законным супругом, она сбежала в Пуэрто-Андре к своим друзьям Николь и Педро Оцупам. Джин жаловалась Николь, что постоянно получает угрозы (и настоящие, и выдуманные). 24 июня она покинула Майорку и направилась в Барселону к Мабель, где Ахмед Хасни был еще за три дня до того. В Барселоне он навестил своего брата Карлоса, чтобы выяснить, выгодно ли открыть здесь пиццерию, а потом вернулся в Париж вместе с теми несколькими страничками «Мемуаров», которые Джин успела написать. У Мабель Джин оставила часть своих вещей. В тот же день в Барселону позвонил Гари, чтобы сообщить, что Джин ждут в студии. Съемки должны были начаться на днях. Мабель заверила Гари, что всё будет в порядке. Он может сказать Жоржу Борегару, что Джин не расторгает договор, но просит не разглашать информацию о своем возвращении в Париж: ее преследует Ахмед Хасни. Гари велел Мабель обратиться в испанскую полицию.
Продюсеру, который приехал встречать ее в аэропорту, Джин рассказала, что Хасни украл у нее шестьдесят тысяч франков и что по окончании съемок она намерена вернуться в США. Борегар снял для нее номер на имя госпожи Берри в гостинице «Регина» на площади Пирамид, предварительно предупредив сотрудников полиции, что об этом никто не должен знать, так как Хасни, выдавая себя за мужа Джин, уже искал ее в студии. Опасаясь, что он может перехватить ее в аэропорту перед отправлением в Гвиану, Джин попросила Жоржа Борегара побыть с ней до посадки.
Прибыв в Куру, Рауль Кутар увидел Джин в нормальном рабочем состоянии. В ходе съемок у режиссера не было с ней никаких проблем. Накануне отъезда она позвонила Жоржу де Борегару и попросила забронировать номер в парижской гостинице, причем и в этот раз никто не должен был узнать, в какой именно. Борегар выбрал номер-люкс во «Флат отель интернасьональ», что на улице Сен-Шарль в пятнадцатом районе. Джин жила там с 3 по 9 августа. Продюсер выплатил ей 15 тысяч франков аванса наличными и направил к ней в гостиницу парикмахера.
Нам неизвестно, при каких обстоятельствах Джин Сиберг и Ахмед Хасни встретились вновь, но, по словам дяди Хасни, Абделькадера Хамади, Джин позвонила ему в «Медину» и сообщила свой адрес. Хасни, когда его допрашивали в полиции после смерти Джин, показал, что они неделю жили в этой гостинице на одиннадцатом этаже.
