Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 178
Агент советской разведки не мог рассчитывать на снисхождение. Он не только нарушил присягу, но и предал белую расу.
«Дитеру Герхардту, – писали швейцарские газеты, – предъявлено обвинение в государственной измене. Ему грозит смертная казнь. Теоретически его жене тоже может грозить смертная казнь через повешение за те деяния, которая она, как следует из ее собственных показаний, совершила ради своего мужа, который и в семейной жизни играл роль командира, привыкшего отдавать приказы».
Дитер Герхардт и Рут познакомились на горнолыжном курорте в Швейцарии. Для него это был второй брак. Дитер признался ей, что работает на советскую разведку. Рут согласилась ему помогать. Она ездила в Европу для встречи со связными. Передавала собранные документы, в основном в виде фотопленок, получала инструкции, расписание радиопередач из Центра, средства тайнописи и деньги.
«По мнению адвоката, – писали швейцарские газеты, – в данном случае имеет место типичный случай чрезмерной преданности мужу. Рут Герхардт нуждалась в ком-то, кто мог быть ей опорой. Она боялась не угодить своему мужу, поэтому исполняла роль курьера.
По мнению адвоката, деньги вряд ли были основной причиной того, что генерал стал платным агентом советской разведывательной службы. Вряд ли можно верить и в тот мотив, который назвал Герхардт после своего ареста в Нью-Йорке – что он начал работать на Советский Союз ради достижения в отдаленной перспективе политическим перемен к будущему в своей стране. Адвокат считает, что Герхардт, с которым он знаком лично, представляет собой отчаянного рубаку, искателя приключений, любителя пощекотать себе нервы, и когда у него, возможно, возникли сомнения, он уже не мог выйти из игры».
Супруги признались, что получили от советской военной разведки примерно восемьсот тысяч швейцарских франков.
– Из людей, жадных до денег, хорошие шпионы не получаются, – рассказывал потом Дитер Герхардт журналистам. – Ими становятся те, у кого крепкие нервы. В последние годы перед тем, как нас раскрыли, напряжение было ужасным. Мы с женой жили в постоянном страхе. Страх был подобен зубной боли.
В момент ареста он находился в командировке в Соединенных Штатах, на учебных курсах в университете в Сиракузах, штат Нью-Иорк. 8 января 1983 года его комнату в гостинице обыскали агенты ФБР, ЦРУ и британской контрразведки МИ‑5. Они обнаружили фотопленки с секретной информацией. Герхардт сразу стал давать показания. Признал, что передал Москве все секреты, которые знал. Его выслали в ЮАР.
Дитер взял всю вину на себя, говорил, что жена лишь исполняла его волю. Но Рут тоже арестовали. В их доме нашли весь шпионский арсенал. Рут сотрудничала со следствием. Она надеялась избежать наказания и не хотела лишиться маленького сына – Грегори было всего пять лет. Она рассказала больше, чем следовало. Следователи никогда не узнали бы то, что она сама о себе рассказала. О себе и о своем связнике – Шлыкове.
– Вы не обиделись на них за то, что они вас выдали? – спросил я Шлыкова.
– Конечно нет, они боролись за свою жизнь, их ситуация была значительно хуже моей. Я оказался в цивилизованной швейцарской тюрьме, а они в южноафриканской… Они в отличие от меня не давали присяги.
В отношениях с Дитером Герхардтом радиосвязь была односторонней. Центр передавал указания по радио. Рут следила за сеансами радиосвязи и записывала на магнитофон передачи из Москвы, которые передавались на большой скорости. Потом запускала магнитофон на меньшей скорости, тогда можно было услышать морзянку и записать набор цифр. После чего доставался шифровальный блокнот, при воздействии химических препаратов на белой странице проступала таблица, с помощью которой можно расшифровать текст передачи.
Но от Дитера Герхардта не требовали работы на ключе, понимая, что если он станет выходить в эфир, это быстро приведет к провалу. Он передавал собранные материалы только через связного офицера. Таким связным был Виталий Шлыков. Дитер пять раз приезжал в Советский Союз, два раза с женой. Для таких случаев их снабдили фальшивыми паспортами.
– Это были очень ценные агенты, – объясняет Шлыков. – Нам надо было проявить к ним внимание, поддержать их, обещать помощь в случае чего. Ну и провести дополнительную проверку.
– А что, были сомнения относительно их искренности?
– Сомнения есть всегда.
В Москве они жили в семикомнатной квартире (там даже была бильярдная) в знаменитом доме на набережной. Конспиративную квартиру главного разведывательного управления обслуживала экономка, которая им готовила. Им устраивали обширную культурную программу. Рут и Дитер побывали на премьере балета Арама Хачатуряна «Спартак». Места им взяли на первом ряду. Дитер сидел рядом с самим Хачатуряном. Балет произвел на них колоссальное впечатление. После спектакля вернулись на конспиративную квартиру в Доме на набережной. Пили шампанское.
Все это Шлыков вспоминал в своей тюремной камере:
«Камера в следственном изоляторе была маленькая и узкая, с цементным полом и довольно холодная, с плесенью в углу. Радио или телевизора не было. Других заключенных я не видел. На прогулку меня выводили всего на полчаса в день – в небольшой дворик, окруженный высоким забором. Газет мне не полагалось».
На допросах Шлыков ни в чем не признавался. На него стали давить. Однажды, разозлившись, комиссар Рюммеле демонстративно поинтересовался у Шлыкова, где он желает быть похороненным, если вдруг умрет в камере. В другой раз обещал отправить его в Южно-Африканскую республику, если он будет и дальше запираться.
Шлыков повторял себе, что едва ли возможно. Швейцария – правовое государство, и на такое местные власти не решатся. Но маленький шанс оставался, и это не улучшало настроение. Попасть к южноафриканцам Шлыкову не хотелось. Он представлял себе, что они могут сделать с советским разведчиком, которого некому защитить.
Кто-то другой мог бы найти выход – попросить о встрече с американцами. В обмен на информацию американская разведка вытащила бы его из швейцарской тюрьмы и помогла начать новую жизнь.
К тому времени Шлыков прослужил в нелегальной разведке четверть века. Это особая профессия. Ему нравилась эта жизнь. Он окончил московский институт международных отношений в 1958 году, проявил исключительные способности к иностранным языкам и получил приглашение и в военную разведку, и в КГБ. Выбрал ГРУ. Не жалел потом, что отказался от внешней разведки КГБ?
– Нет, не сожалел, – твердо сказал мне Шлыков. – Потом появилась кастовая гордость.
Шлыков получил предложение пойти в нелегальную разведку, дал согласие и был перевезен на конспиративную квартиру, где проходил индивидуальную подготовку – страноведческую и специальную.
Жизнь была интересной и комфортной, хотя пригласить к себе девушку было невозможно. Зато все преподаватели приезжали к нему на дом. И не только преподаватели, но и руководители разведки. За хорошо накрытым столом шли разговоры о предстоящих задачах, о том, что надо служить родине, не жалея себя.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 178
