свирепых ветров и вьюг.
Северный дом должен быть домом максимального уюта, того уюта, который призван смягчить суровость края, дать возможность жителям города отдохнуть у домашнего очага, набраться сил и бодрости.
В домах Надыма тепло, много света, большие кухни, хорошие ванные, встроенные шкафы. Одним словом, квартиры обустраиваются с особой тщательностью.
Очень ходовое это и емкое на севере слово — обустройство. И применительно к самим промыслам, и применительно к характеру строительства, созданию новых городов.
Юрий Николаевич Струпцов — один из «отцов города», он главный инженер комсомольско-молодежного треста «Севергазстрой», треста, который строит Надым. Я встретился с ним в здании горкома партии, где шла у нас беседа по широкому кругу вопросов этого самого «ускоренного обустройства северных городов»; потом мы ходили вместе по строительным площадкам, поднимались на этажи домов, осматривали планировку квартир. Здесь тоже, как и в больших городах, выдерживается принцип микрорайонов со всеми бытовыми службами и очагами культуры, с автономной жизнью кварталов, которая столь необходима в этих условиях.
— Вот строим в городе широкоформатный кинотеатр, и свой молокозавод, и свой большой холодильник, строим свой аэропорт, — говорил Струпцов, — строим школы, Дом молодежи, универсам, теплицы, магазины, ремонтные мастерские.
— И неужели нет никакого своего заводика строительных материалов, который бы как-то помог вам выполнять такую широкую номенклатуру строительства? — спросил я Струпцова.
— Свой у нас только Надымский завод ячеистых бетонов, и он, конечно, помогает. Но, честно сказать, нелегко нам тут. — Струпцов улыбнулся. — А какой строитель и где скажет, что ему легко?
Этот еще молодой человек, воспитанник и посланец московского комсомола и сам еще недавний комсомолец, приехал в Надым в 1969 году, быстро освоился, вошел в коллектив и вскоре стал одним из его руководителей.
Небольшого роста, худощавый (беспокойная профессия не дает толстеть), Струпцов производил впечатление человека, который щедро отдает городу, северу свою энергию. Мне он сказал восторженным шепотком, как будто бы открывал какую-то тайну:
— Дайте срок, через шесть лет здесь будет большой и красивый город. Знаете, северному человеку нужно много одежды, дома много тепла и простора. Вот мы и стараемся делать квартиры побольше. В пределах определенных возможностей, конечно. Но тепло нужно и для тела и для души. Нам нужен высокий накал духовной жизни. Поэтому большим праздником стало для города, когда мы построили у себя телевизионную станцию «Орбита». Теперь мы видим многие передачи вместе со всей страной, видим и Красную площадь в дни наших всенародных торжеств. Большое дело!
Когда мы вышли на ту улицу, которая запроектирована как главная в городе, соединяющая крайние точки периметра Надыма, Струпцов заметил, что имелось в виду назвать эту улицу Теплой.
— Почему «имелось»?
— А тут случилось одно «но», — сказал Струпцов. — У нас был замысел оригинальной улицы, где бы все дома соединялись сплошными теплыми переходами. Представьте себе: за окнами полярная ночь, сплошная темень — мороз, метель, но человеку, пришедшему с работы, не надо более выходить снова на холод, на улицу. К соседям, к друзьям, в другие дома, в кафе, в библиотеку, в кинотеатр, в спортивный зал, в Дом молодежи — всюду он может попасть по теплым и ярко освещенным переходам. Не правда ли, удобно? — живо спросил у меня Струпцов. И, как бы убеждая самого себя и укрепляясь в уверенности, что это действительно хорошо и удобно, он продолжал: — Такая «теплая улица» отвечает представлениям о высоком уровне комфорта, о той атмосфере, ну, что ли, всяческого благоприятствования северному человеку, которая бы еще больше скрашивала нам трудности жизни в этих краях.
Оказалось, что в Надыме успели сделать лишь часть «теплой улицы». А затем то ли проектировщики, то ли начальство повыше, из соображений финансовых, снабженческих или еще каких-то, первоначальный проект «теплой улицы» изменили, и надымчане получили чертежи центра нового города в обычном варианте.
Струпцов сказал мне, что они еще попытаются побороться за свою «теплую улицу». Тем более что опыт такой борьбы у них уже есть. В Надыме, на окраине, раскинулась редкая для этих мест, с трудом сохраненная роща с кедрами, лиственницей. Рощу предполагалось уничтожить и возвести здесь промышленные строения. Но жители города дружно запротестовали, защитили этот отличный уголок леса в приполярной тундре, превратили его в городской парк, изменив тем самым проект застройки этой части Надыма.
Хочется верить в успех надымцев. «Теплые улицы» — это, по-моему, прекрасно для новых, уютных, удобных для жилья городов тюменского севера.
Эстетические проблемы применительно к градостроительству здесь не отвлеченные проблемы, а плоть и кровь сегодняшних животрепещущих проблем, размышлений, споров, дискуссий.
Каким быть новому городу? Эстетическому уровню строительства? Уровню самой культуры? Какова должна быть нравственная и духовная атмосфера жизни в этих молодых очагах советской цивилизации на севере? Об этом спорят, рассуждают на диспутах молодежи, профессиональных конференциях строителей, нефтяников, газовиков. Это интересует каждого, кто приехал сюда надолго и всерьез работать.
В молодых городах все должно быть на высшем уровне, все отвечать максимуму заботы о человеке, его удобствах, отдыхе, развлечениях, высоком потенциале духовной жизни.
Строительство клубов, кинотеатров, кафе идет в том же графике, как и строительство самих жилых домов в Надыме и Сургуте, Нижневартовске и Нефтеюганске, где я побывал, где сам это видел. А также плавательных бассейнов и гимнастических комплексов, теплиц и парников, животноводческих ферм для снабжения городов, филиалов технических вузов, которые открыты в Сургуте и Нижневартовске, техникумов и профтехучилищ во всех городах.
Ежегодно нефтяники Приобья приобретают около трех тысяч легковых автомобилей, и многие рабочие, если есть к тому возможность, ездят по бетонке к своим буровым на собственных машинах. Трудно отыскать в северных городах квартиру без телевизора. Здесь всюду построены современные здания школ, много детских садов... Ни отдаленность, ни бездорожье, ни глушь, ни болота не помеха, если советский человек, работающий на севере, окружен большой заботой государства, партии.
Мы как-то ехали на машине по улицам Нефтеюганска, по высокому, крутому берегу Юганской Оби, которая впадает в Обь, вдоль откосов, где еще сравнительно недавно ютились лишь домишки промысловых селений рыбаков и охотников. А сейчас здесь речной порт, неподалеку аэропорт (но еще без аэровокзала).
И все же это уже вполне благоустроенный современный город со всеми благами цивилизации, как и его соседи, выросший в подлинной глухомани, в настоящем медвежьем углу, в глубоком захолустье — по меркам старой Сибири.
