Я уже говорила, что надо мной висело ощущение неотвратимой кары. И кара не заставила себя ждать. Я ждала мести провидения господня. И вот оно огласило свой приговор. Вместе с царем Давидом я могла теперь сказать: «Надо мною прошла ярость твоя, устрашения твои сокрушили меня».
* * *
Дойдя до этого места в повествовании, Джеффри первый раз поднял голову от рукописи. Его встревожил какой-то звук за пределами комнаты. Это из коридора?
Он прислушался. Но снова воцарилась тишина. Он еще раз взглянул на Исповедь, перелистал оставшиеся страницы — прикинуть, сколько еще до конца.
Далее излагались обстоятельства, при которых пищущая вернулась к исполнению своих обязанностей в доме, и на этом повествование обрывалось. Несколько последних страниц занимали обрывочные дневниковые записи. Все они вкратце описывали различные случаи, когда Эстер Детридж снова видела жуткий призрак себя самой, снова сдерживала в себе ужасающую тягу к убийству, которую возбуждало в ней тошнотворное создание — порождение ее воспаленного мозга. Именно жаждой устоять перед соблазном и объяснялись ее в меру редкие, но настойчивые просьбы отпустить ее с работы, а также условие спать в отдельной комнате, которое она ставила каждой новой хозяйке. Посчитав страницы, заполненные подобными записями, Джеффри вернулся к месту, на котором остановился, чтобы прочитать всю рукопись насквозь до конца.
Он уже пробежал глазами первую строчку, но шум из коридора, прервавшийся лишь на мгновенье, снова отвлек его.
На сей раз природа звука была совершенно очевидна. Он услышал торопливые шаги; истошный вопль. Эстер Детридж проснулась в кресле в своей комнатке и обнаружила, что в ее руках нет Исповеди.
Джеффри положил рукопись в нагрудный карман куртки. На сей раз чтение явно пошло ему на пользу. Дальше читать незачем. Как незачем возвращаться к Справочнику Ньюгейтской тюрьмы. Проблема решена.
Он поднялся на ноги, и его тяжелое лицо медленно осветилось зловещей улыбкой. Пока Исповедь Эстер Детридж лежит у него в кармане, женщина эта — целиком в его власти. «Если она захочет заполучить рукопись, — сказал он про себя, — милости просим, но только на моих условиях». Приняв это решение, он открыл дверь и лицом к лицу столкнулся с Эстер Детридж.
Глава пятьдесят пятая ПРИЗНАКИ РАЗВЯЗКИ
Служанка, принесшая утром Анне поднос с завтраком, прикрыла за собой дверь и с загадочным видом объявила: в доме происходит нечто странное.
— Не показалось ли вам, госпожа, — спросила она, — что ночью снизу из коридора доносился шум?
— Я как будто слышала, что кто-то перешептывался за моей дверью, — ответила Анна. — Что-нибудь случилось?
Выбравшись из затруднительного положения, в каком она было оказалась, затеяв этот разговор, девушка рассказала вкратце следующее. Ее испугало внезапное появление хозяйки в коридоре, та дико озиралась и походила на женщину, у которой помутился рассудок. Почти в этот самый миг «господин» широко распахнул дверь гостиной. Он схватил миссис Детридж за руку, втащил ее в комнату и снова закрыл дверь. Они пробыли там вместе более получаса, затем миссис Детридж вышла, бледная как смерть, и поднялась по лестнице, ее колотила дрожь: так выглядят люди, охваченные невыразимым ужасом. Немного времени спустя, когда служанка лежала в постели, но не спала, она увидела свет под дверью в узком деревянном коридорчике, который отделял спальню Анны от спальни Эстер и через который сама она проходила в свою спаленку. Она вылезла из постели; заглянула в замочную скважину и увидела «господина» и миссис Детридж, они стояли рядом и разглядывали стены коридорчика. Рука «господина» лежала на стене, со стороны комнаты его жены, сам он смотрел на миссис Детридж. А миссис Детридж смотрела на него и качала головой. Тогда он сказал шепотом (не отрывая руки от деревянной стенки): «Здесь нельзя?» И миссис Детридж покачала головой. Немного подумав, он снова зашептал: «А другая комната подойдет?» Миссис Детридж согласно кивнула — и они расстались. Ночные события на этом закончились. Но рано утром странности продолжались. Хозяин куда-то ушел с большим запечатанным пакетом, облепленным почтовыми марками; он сам понес свое письмо на почту, хотя мог, как обычно, послать служанку. Когда он вернулся, ушла миссис Детридж и притащила что-то в банке, это «что-то» она заперла в своей комнатке внизу. Вскоре пришел мастеровой человек и принес охапку дранки, немного раствора и гипса, все это было аккуратно сложено в углу судомойни. И последнее — и самое невероятное в серии происшедших в доме событий: сама служанка получила разрешение съездить в деревню и повидаться с родней; между тем, когда она поступала на службу к миссис Детридж, ей было сказано: отпуск она получит не раньше, чем пройдет рождество. Таковы были странные эпизоды, происшедшие в доме с прошедшей ночи. Интересно, как все это истолковать?
И правда, как?
Некоторые события указывали на то, что в коттедже, по всей видимости, предстоит ремонт или какие-то переделки. Но при чем тут Джеффри (который к тому же был уведомлен о необходимости выехать) и что привело Эстер Детридж в столь бурное волнение — проникнуть в эти тайны было невозможно.
Анна отпустила девушку, отблагодарив ее маленьким подарком и несколькими теплыми словами. При других обстоятельствах эти необъяснимые действия серьезно бы ее встревожили. Но сейчас ее голова была занята другими, более насущными проблемами. Из второго письма Бланш (которое ей передала Эстер Детридж прошлым вечером) она узнала, что сэр Патрик проявляет настойчивость и что сегодня он и его племянница намерены прибыть в коттедж, каковы бы ни оказались последствия.
Анна раскрыла письмо, пробежала его глазами второй раз. Строки, относившиеся к сэру Патрику, гласили следующее:
«Дорогая, ты и представить себе не можешь, какой интерес к твоим делам проявляет дядя. Хотя ему не в чем себя упрекнуть — в отличие от меня, ибо именно я, как ни больно это сознавать, являюсь причиной принесенной тобой жертвы, — по поводу твоего положения он пребывает в не меньшем, чем я, отчаянии и тревоге. Мы говорим только о тебе. Вчера вечером он сказал, что во всем мире не найдется никого тебе под стать. Представляешь, услышать такое из уст человека, который так и примечает женские недостатки, который в разговорах с женщинами так остер на язык! Он взял с меня слово держать все в тайне; но я должна рассказать тебе еще кое о чем, строго между нами. Когда лорд Холчестер объявил, что его брат не согласен с тобой разъезжаться, дядя был просто вне себя от ярости. Если через несколько дней в твоей жизни не наступит перемены к лучшему, сэр Патрик найдет способ — законный или нет, ему все равно — вызволить тебя из отвратительного положения, в каком ты оказалась, и Арнольд (с моего одобрения) ему в этом поможет. Насколько мы понимаем, тебя так или иначе держат там под усиленной охраной. Сэр Патрик уже готовит пункт наблюдения неподалеку от коттеджа. Вчера вечером он и Арнольд обошли коттедж со всех сторон и с помощью ключника обследовали дверь в тыльной стене, окружающей сад. Можешь не сомневаться, что вскоре тебе расскажет об этом кое-что еще сам сэр Патрик. Умоляю тебя, при встрече с ним не подавай вида, что тебе это уже известно! Он не посвящает меня во все свои замыслы, но посвящает в них Арнольда, а значит, и меня. Ты увидишь нас (моего дядю и меня) завтра, вопреки желанию грубого себялюбца, который держит тебя взаперти. Арнольда с нами не будет; он может не сдержаться (и сам это признает). Мужайся, любовь моя! В этом мире есть два человека, которым ты безмерно дорога и которые преисполнены решимости вернуть тебе принесенное в жертву счастье. Один из них — я, а другой (только заклинаю тебя держать в секрете и это!) — сэр Патрик».
