Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 175
Состояние аварийности в строевых частях РККА в 1936–1938 гг.
Эти данные содержались в официальной справке-докладе, подписанной 11 мая 1939 г. начальником ВВС РККА командармом 2-го ранга А.Д. Локтионовым и начальником штаба ВВС комкором Ф.К. Арженухиным, и свидетельствовали о совершенно неудовлетворительном состоянии дел в авиации в целом. В отдельных же округах положение было еще более катастрофичным. По данным заместителя наркома внутренних дел СССР М.П. Фриновского (донесение Ворошилову от 31 августа 1938 г.), в войсках Дальневосточного Краснознаменного фронта количество катастроф в 1938 г., по сравнению с 1937 г., возросло на 400 %. В октябре – декабре 1938 г. в авиационных катастрофах погибли командующий ВВС ОКДВА комдив Сорокин, Герои Советского Союза комбриги А.М. Бряндинский и В.П. Чкалов.
Не принес облегчения и 1939 год. Ужасные катастрофы следуют одна за другой. 4 мая 1939 г. самолет ТБ-3 во время учебного полета упал в реку, погибло 12 человек (ОрВО). 11 мая во время тренировочного полета в районе Рязани погибли Герои Советского Союза комбриг А.К. Серов и майор Полина Осипенко. 28 июля 1939 г. на Калининском полигоне взорвался в воздухе и упал самолет ДБ-3. Погиб весь экипаж самолета (4 человека) во главе с командующим АОН-1 Героем Советского Союза комдивом В.С. Хользуновым. Дело дошло до того, что косяком пошли столкновения самолетов в воздухе (только в августе 1939-го: 9-го – в г. Фрунзе; 12-го – на Астафьевском аэродроме; 19-го – в БОВО, 29-го – в Калининской области)160. В авиационной катастрофе погиб один из первых дважды Героев Советского Союза майор С.И. Грицевец.
Практика массовых репрессий по отношению к комначсоставу крайне губительно сказывалась на поведении уцелевших. Она, эта практика, толкала их на стремление поддержать воинскую дисциплину любыми способами, лишь бы начальство было довольно. Древний иезуитский принцип «Цель оправдывает средства» продолжал разлагающе действовать на сознание многих тысяч командиров и начальников. С далекого Дальнего Востока к «Армейскому комиссару Политуправления т. Мехлису» обращаются 6 марта 1939 г. с письмом красноармейцы Волков, Блинов, Огурчиков и др. (в/ч 6854, 1 ОКА). Прослужив пять месяцев в армии, эти красноармейцы нового призыва 1938 г. никак не могут уяснить «разницу взысканий» между Красной и белогвардейской армиями: «только красноармейцев запугивают тюрьмами и лишением свободы, если будешь говорить о недостатках…»161.
Суровая правда о состоянии воинской дисциплины высветилась в ходе советско-финляндской войны. Зачисленный в распоряжение Военного совета 8-й армии на должность командира стрелкового полка полковник Н.П. Раевский некоторое время в ожидании приказа находился в Петрозаводске и воочию наблюдал весьма далекие от уставных порядки в тылу действующей армии. Сердце участника Гражданской войны не выдержало и перед самым Новым годом, 31 декабря 1939 г. он обращается с докладной запиской прямо к наркому обороны. В этой записке полковник делится с наркомом своими наблюдениями и переживаниями. Отмечая «чрезвычайно низкий» уровень воинской дисциплины военнослужащих в г. Петрозаводске, он писал: «По городу и в общественных местах можно видеть много пьяных красноармейцев и командиров. Распущенный, расхлестанный и неопрятный внешний вид. Никто, как видно, и не думает о взаимных приветствиях. Взаимоотношения между начальниками и подчиненными построены не на требованиях уставов, а во всем чувствуется панибратство и какая-то семейственность. Подчиненным не приказывают, а просят их и уговаривают об исполнении того или иного приказания»162.
Предлагая целый ряд конкретных мер для наведения надлежащего порядка, полковник Раевский делится своими впечатлениями о ставших ему известными поражениях некоторых частей и соединений РККА на фронте: «Я переживаю позор, когда узнал, что нашу доблестную Красную армию, вернее ее отдельные части и даже соединения, белофинские бандиты окружили и пытались еще окружить. Подумать-то только горсточка, козявка белофинских банд окружают (иногда даже с успехом) войска Красной армии и нашей же тактикой наносят значительные неприятности»163. Надо полагать, Ворошилов понял, что в докладной записке выражались переживания и взгляды не только одного полковника, но весьма многих командиров и начальников. Во всяком случае, на этой докладной сохранилась помета наркома: «Дать личное дело т. Раевского. Снять несколько копий. 12/I.40 г.»164.
В ходе военных действий командование не останавливалось перед самыми драконовскими мерами. За малейшее проявление критичности, недовольства – стрелять и стрелять! 7 марта 1940 г. главный военный прокурор доносил в Политуправление РККА о том, что за последнюю декаду февраля 1940 г. в войсках, действовавших против Финляндии, имели место 23 случая «контрреволюционных выступлений» (22 красноармейца и 1 младший командир). Все они арестованы, из 15 уже рассмотренных 11 приговорены к высшей мере наказания. Вот три человеческих судьбы.
– Красноармеец 64 сд Басит Сандханов, 1917 г. р., узбек со средним образованием, высказывал «пораженческие взгляды»: «пока мы построим коммунизм, то половина нашего населения погибнет от нелепой войны… в случае боя… я лучше сдамся в плен». Военным трибуналом осужден к расстрелу.
– Красноармеец 158 ап Прокофий Тихонович Дубенков, беспартийный колхозник 1910 г. р. – вел «контрреволюционную агитацию» среди красноармейцев против мероприятий правительства в отношении Западной Украины и Западной Белоруссии, о положении рабочего класса и колхозного крестьянства и о печати, распространял «антисоветские» стихи об армии. 26 февраля военным трибуналом 14-й армии приговорен к расстрелу.
– Красноармеец 609 сп 139 сд Василий Иванович Сосин, беспартийный колхозник 1921 г. р., находясь в госпитале, проводил «контрреволюционную агитацию», восхваляя жизнь трудящихся «в белой Финляндии» и белофинскую армию, выступал против налоговой политики советского правительства, восхвалял налоговую политику белофинского правительства. 27 февраля военным трибуналом 8-й армии осужден к расстрелу165.
Будучи бессильным обеспечить должный уровень дисципилины в армии, да и в стране, нормальными средствами, руководство партии и страны все больше склоняется к принятию экстраординарных насильственных карательных мер. 16 июня 1940 г. комиссия ЦК ВКП(б) представляет проект Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за воинские преступления». В архиве сохранился экземпляр этого проекта с правкой Мехлиса. Там часто употреблялся термин «лишение свободы» (как меры наказания). Так вот, начальник Политуправления не поленился и везде заменил его более устрашающим термином: «тюремное заключение». И так 56 раз!166
На обеспечение дисциплины любой ценой, «хотя бы путем применения репрессий», было нацелено и секретное постановление пленума ЦК ВКП(б) от 31 июля 1940 г. «О контроле над проведением в жизнь Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений».
В приказах НКО и НКЮ резко осуждались любые проявления «гнилого либерализма» в борьбе с нарушителями воинской дисциплины. Один из пунктов приказа наркома юстиции СССР Н.М. Рычкова № 0193 от 31 августа 1940 г. гласил: «5. Предупредить работников военных трибуналов, что за либеральное отношение к дезорганизаторам воинской дисциплины и допущение волокиты с рассмотрением дел виновные будут подвергаться строгому взысканию»167.
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 175
