других тевтонских женщин, с которыми римляне сейчас забавляются в своих палатках? – бросил он на девушку безжалостный взгляд.
– Тогда убей меня! – зарыдала она.
– Послушай, милая… Я беглый гладиатор. Жизнь моя полна опасностей. Каждый встречный мне враг. Я вне закона, понимаешь? Ты пропадешь вместе со мной.
– Я готова разделить с тобой все опасности и твою судьбу, – с внезапным жаром заговорила девушка. – Я не хочу на рабский рынок… Ты мой господин. Я не хочу быть рабыней никого другого, кроме тебя. Буду тебе служанкой, любовницей, как захочешь…
– Ты совсем обезумела! Какой из меня господин? Говорят тебе, я не могу… Прощай!
И Думнориг решительно зашагал прочь.
– Постой! – крикнула ему вслед девушка. – Остановись, я еще хочу сказать!
Арвернец замедлил шаг и обернулся.
– Ну, что еще?
Она догнала его и схватила за руки. Ее утопавшие в слезах глаза были злы и решительны.
– Ты гладиатор… Ты привык убивать… Так убей же меня. Что тебе стоит? – задыхаясь, сказала она.
Думнориг задумался.
«В конце концов, ее все равно поймают, изнасилуют и отошлют к квесторам. Потом втолкнут в общую толпу пленных, которых будут гнать, как скотину, тысячу миль до самого Рима. Жаль девчонку… Ладно! Возьму ее с собой, а там будь что будет», – решил он.
На этот раз он оглядел девушку более внимательно, чем в первый раз. Она показалась ему красивой, даже чем-то напомнила Ювентину, которую он всегда считал образцом женской красоты. У тевтонки были такие же золотистые волосы и розовая кожа…
«Если привести в порядок эту дикарку, то не стыдно будет показать в Триокале», – мелькнуло у него в голове.
Эта мысль его немного развеселила.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Веледа.
– Ума не приложу, что мне с тобой делать, Веледа, – со вздохом сказал он. – Ты говоришь, что готова стать моей женой, но я уже стар для тебя. Я уже и забыл, сколько мне лет… Где-то под сорок. Тело мое покрыто рубцами и шрамами. Ты мне в дочки годишься…
– Нет, нет, – торопливо сказала Веледа, близко придвинувшись к нему. – Ты еще молод и очень хорош собой… Отец хотел отдать меня в жены за уродливого тойгена. Видел бы ты его! А ты… ты настоящий красавец, – простодушно закончила она, не спуская с него глаз, полных мольбы и надежды.
– В самом деле? – невесело усмехнулся Думнориг. – Человеку, который давно не смотрелся в зеркало, после твоих приятных слов так и хочется заглянуть в него.
Веледа еще держала его руки в своих руках. Она решительно притянула их к своей высокой груди, и галл почувствовал ее волнующую молодую упругость.
Она держала его руки так крепко, что он отнял их не без труда.
– Ну, об этом толковать еще рано, – усмехнувшись, произнес Думнориг. – Будем молить богов о том, чтобы они помогли нам как можно скорее добраться до Массилии. Идти придется быстро. Возможно, за мной будет погоня. Если отстанешь, ждать не буду, – суровым тоном закончил он. Глаза Веледы радостно вспыхнули.
Думнориг быстро зашагал через луг к дороге. Галл знал, что она приведет его к Аврелиевой дороге. Гиспала как-то говорила ему, что примерно в двух милях от Массилии, если идти в сторону Арелата, с Аврелиевой дороги есть сход, который вскоре должен привести к другой дороге, плохо наезженной, и тянется она вдоль берега реки к Аквам Секстиевым. Но арвернец никогда не посещал эту колонию римлян, о которой Гиспала рассказывала, что она расположена в живописной и богатой источниками местности…
Думнориг шел быстро. Веледа почти бежала за ним, стараясь не отставать. Арвернец, прошагав около четырех или пяти миль, ни разу не оглянулся, но потом не выдержал – бросил назад косой взгляд. Увидев, что девушка отстала от него на целую сотню шагов и уже из последних сил переставляет ноги, спеша за ним, он остановился.
Когда девушка поравнялась с ним, Думнориг почувствовал к ней жалость. По бледному лицу ее катились крупные капли пота. Бедняжка тяжело и прерывисто дышала. При каждом судорожном вздохе полные и округлые груди ее, казалось, готовы были выскочить из глубокого разреза намокшего от пота платья.
– Отдохни! – коротко сказал он ей, и она, сделав несколько шагов к обочине дороги, повалилась на траву.
Отдышавшись, она подняла голову, взглянув на него исподлобья.
– Дальше пойдем не так быстро, – ободряюще сказал ей Думнориг.
– Ноги словно каменные, – поднявшись, тихо пожаловалась девушка. – Вот здесь, – показала она на бедра.
Думнориг взглянул на солнце, клонившееся к закату.
– Надо идти, – подождав еще немного, сказал он.
Через час они вышли на Аврелиеву дорогу. Отсюда уже видны были стены Массилии. Думнориг и Веледа сделали по убитой щебенью дороге всего около сотни шагов, как вдруг девушка схватила галла за руку, испуганно вскрикнув:
– Смотри!
Думнориг обернулся и увидел, что со стороны Акв Секстиевых, поднимая тучи пыли, мчатся всадники. Галл и тевтонка бросились в кусты, росшие у дороги, и замерли.
Вскоре мимо них промчались десять или двенадцать всадников. Думнориг узнал только одного из них – консульского легата Мания Аквилия. Галл вздохнул с облегчением: это была не погоня. Он догадался, что заместитель Мария спешит в Массилию, чтобы отплыть на корабле в Остию с сообщением о победе римлян.
Выбравшись из кустов, Думнориг и его спутница снова двинулись по дороге, ускоряя шаги.
Они прошли еще около двух миль и вышли на Аврелиеву дорогу, которая соединяла Массилию с Арелатом. Вдали уже виднелись стены и башни города.
До полного заката солнца оставалось не более двух часов.
– Здесь остановимся, – сказал Думнориг, показывая на густые заросли у дороги. – Надо привести себя в порядок.
Веледа, зайдя за куст, сняла с себя платье и стала просушивать его на ветру. Думнориг тоже снял свой плащ, вытряхнул из него пыль, после чего завернул в него ножны с мечом и перевязью: открыто входить в город с оружием было запрещено.
Он подождал, когда девушка подсушила и снова накинула на себя платье, потом заставил ее связать узлом на затылке распущенные волосы.
– Сегодня у массилийцев праздничный день, и вряд ли их женщины бегают из храма в храм простоволосыми, как это бывает в дни тревог, когда они умоляют богов защитить город от врагов, – пояснил он тевтонке.
К главным воротам Массилии они подошли, когда уже стало темнеть. Думнориг с удовлетворением вздохнул, увидев большую толпу нарядно одетых горожан, заполнившую все пространство между воротами и стоявшим неподалеку от них величественным храмом Геркулеса. Там уже зажигались первые факелы…
– Весть о победе римлян над твоими соплеменниками уже дошла до массилийцев, – тихо говорил арвернец тевтонке. – Похоже, недавно здесь было торжественное жертвоприношение и праздничное народное гуляние. Теперь горожане возвращаются домой. Мы успели как раз вовремя. Вместе с этой праздной толпой мы войдем в город, не привлекая к себе внимания. Потом переночуем в каком-нибудь доходном доме, а завтра постараемся устроиться на корабль, следующий в Остию или даже в Мессану…
Глава пятая
Маний Аквилий и консульские выборы. – Коронация Афиниона и возвращение Мемнона. – Борьба за Сикульский пролив
Вестники победы во главе с Манием Аквилием примчались в Массилию, где городские магистраты по требованию легата быстро предоставили им надежное быстроходное судно.
Пользуясь благоприятным ветром, гонцы Мария за три дня покрыли расстояние свыше четырехсот миль. Прибыв на четвертый день в Остию, они прямо с корабля пересели на коней и помчались в Рим.
Но как ни торопились Аквилий и его спутники, слух о победе все же опередил их. У Раудускуланских ворот их уже ждала огромная толпа. С большим трудом Манию Аквилию и его спутникам удалось пройти в город: со всех сторон их хватали за руки и одежду, расспрашивали, требовали прочесть письмо консула прямо здесь, а потом уже нести в курию. Солдаты дежурной когорты водворили порядок в толпе и довели гонцов до Форума, на который со всех концов города уже спешили мужчины, женщины и даже дети.
На ступенях
