Акулы пера пока не знали и половины, но все понимали, что это ненадолго. Сейчас официальная версия звучала примерно так: укуренный, не совсем психически здоровый, криворукий разраб затаил злобу на Лаву за то, что она его развернула фактически с волчьим билетом, проник к ней в дом и напал, желая то ли отомстить, то ли убедить снять бан. И неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы не домашний ИИ. А так… Энджи вызвала ментов и меня, Красногорский понял, что влетел, и застрелился.
История, конечно, шита белыми нитками, но другой у СМИ пока не было и, надеюсь, в ближайшие несколько недель не будет. Идея с Энджи полностью принадлежала Вороновой, к тому же совсем ложью не была. На мой вопрос в субботу вечером, уверена ли Славка в решении, Лава только криво усмехнулась, отрывая взгляд от картинки на экране. «С паршивой овцы хоть шерсти клок, — заявила невозмутимо. — Красногорский хотел, чтобы я везде облажалась, но благодаря ему мы обеспечим Энджи знатный пиар, пусть в гробу переворачивается», — и вернулась спокойно к фильму, который мы делали вид что смотрели. Отговаривать и дальше я не стал.
Но весь вечер релиза держался рядом и отгонял особенно доставучих и любопытных: инвесторов, журналистов, коллег, гостей — и присматривал за Вороновой. И, видимо, перестарался, потому что в какой-то момент Славка утянула меня подальше от любопытных глаз и ушей и недобро сощурилась.
— Ястреб, прекрати вести себя как Боря, — ткнула аккуратным ноготком в грудь. — Я не сахарная, не растаю и не разревусь от нескольких вопросов.
— Их не несколько, — скрестил я руки на груди. — И я не веду себя как Боря.
— Ты ведешь себя еще хуже, — она небрежно поправила тонкую бретельку вечернего платья. — Рычишь на всех и зверем смотришь. От нас шарахаются. Хочешь завтра увидеть заголовки из серии: «Главный разраб Иннотек и кровавые слезы его подчиненных»?
— Ты преувеличиваешь, — покачал я головой.
— Скорее преуменьшаю, — Лава приблизилась на шаг, кладя руки поверх моих все еще скрещенных, быстро клюнула в губы. — Не сгущай краски, пожалуйста. Со мной и правда все в порядке, и никакие вопросы этот вечер мне не испортят, — она знакомо вздернула подбородок, подхватила меня под локоть и уверено зашагала к очередной группе гостей, давая понять, что разговор закончен, и она очень надеется на мое благоразумие.
Вот только я в своем благоразумии уверен не был, пришлось приложить почти колоссальные усилия, чтобы выполнить ее просьбу. Такую простую и такую сложную одновременно.
Но вечер и правда прошел хорошо. После того, как Борисыч объявил дату выхода Энджи на массовый рынок, мы показали основные возможности ИИ, а доступ к стендам с прототипами наконец-то открыли, интерес к Валентину значительно снизился. К концу мероприятия, казалось бы, совсем угас. А после окончания официальной части, мы все — разрабы, тестеры, маркетинг, пиар — ушли в лекторий и уже там продолжили праздновать, но без посторонних глаз и раздражающих щелчков камер.
Дома с Вороновой оказались только в четвертом часу и сразу завалились спать. Я рассчитывал поговорить с Лавой в среду утром, но… Тут тоже не сложилось — Славка висела на телефоне с Савельевым всю дорогу, разбирая очередные косяки в одном из тех самых «допилов». Кто-то из новеньких знатно облажался с тестами.
В итоге, стоило мне припарковаться, а Лаве положить трубку, на трекер Вороновой пришло уведомление от Борисыча — генеральный звал ее к себе в кабинет…
Я старался отвлечься, переключиться на работу и не думать о том, что происходило тремя этажами выше, но получалось как-то хренево: код не ложился, мозги не работали. Прошло полчаса, сорок минут, а Энджи все еще была уверена, что Слава в кабинете начальства. Через час ожидания я готов был плюнуть на все и идти к Борисычу, но Воронова меня опередила. Влетела ко мне в кабинет с таким видом, как будто только что провела несколько собеседований с особо одаренными: на лице желание убивать и калечить, на скулах яркий румянец.
— Ты знал?! — выплюнула, замирая в дверях. — Скажи мне только одно: ты знал?!
Я мысленно вздохнул, глядя в пылающие гневом зелено-карие глаза, стащил с переносицы очки.
— О чем, Слав?
— О госах! — прорычала, входя все-таки внутрь. — О том, что они собираются… — она остановилась у моего стола, оперлась о него руками. — Госы инициировали независимую проверку!
— Слав, они в своем праве, — протянул к ней руку, — иди ко мне, давай поговорим.
— О чем тут разговаривать?! Я отстранена, Гор! Понимаешь?! — прошипела тихо. — Конечно, понимаешь. Знал заранее, да? Почему не предупредил? — проигнорировала протянутую ладонь, отстранилась, выпрямилась, заметалась по кабинету.
— Я собирался, но не успел, прости, — развел руками в стороны, слушая дробный стук каблуков и наблюдая за тем, как все сильнее и сильнее злость разгорается в лисьих глазах.
— Прости… — цыкнула она. — Конечно, Борисыч тебе все рассказал, он вообще все тебе рассказывает, а мне знать не обязательно, да?! — снова повернулась ко мне, опять остановилась у стола. — Какого хрена, Гор? Что происходит?
— Слав, — я поднялся, приблизился к ней, стараясь говорить мягко, — госы действительно в своем праве, и Борисыч мне рассказал в понедельник вечером. Я и правда просто не успел.
Славка громко сопела и злилась, но мои руки с талии сбросить не пыталась. А я смотрел на нее и мысленно просил прощения за ложь.
— Красногорский — сука, — рыгнулась она, топнув ногой. — Даже после того, как сдох, продолжает гадить. Тварь!
— Лава, мы обсуждали с тобой возможность проверки, — притянул я ее к себе, обнимая. — Не рычи, мы оба знаем, что госы ничего не найдут. Оба знаем, что утечек, сливов и косяков у тебя не было. Потерпишь мудака пару недель, а потом вернешься к работе.
— Да просто бесит, понимаешь?! — уже тише, но все-таки снова прорычала Лава, обнимая наконец-то меня в ответ. — Так невероятно бесит, что я не уверена, что сдержусь и не расцарапаю рожу костюму, который будет шариться в моем ноуте.
— Нельзя, хорошая моя, ты же знаешь, — поцеловал ее в макушку. — Передашь сегодня дела Сашке, уж несколько недель он как-нибудь протянет.
— Думаешь, это затянется на несколько недель? — Лава испуганно посмотрела на меня, немного отстраняясь, пальцы крепче сжались на свитере.
— У тебя большой доступ, Слав, — я снова ее коротко поцеловал. — Не переживай, ничего они не найдут. К тому же общаться с Савельевым тебе ведь не запретили?
— Пока нет, — рассеянно тряхнула она головой.
— Ну вот и выдыхай, и к костюму не придирайся, он просто будет делать свою работу, — провел я пальцами вдоль раскрасневшейся от злости скулы. — Видела его уже?
— Видела, — хмуро кивнула Лава. — Дрыщь в очках и пиджаке, на Келера чем-то похож, такой же холодный и застегнутый на все пуговицы. Лезет, наверняка, сейчас в мой ноут.
— Все хорошо будет, Слав, — улыбнулся я мягко. — Ты пока дела передашь, пока распределишь все… Как минимум неделя уйдет, а там еще максимум неделя и костюм свалит в закат. Зато госы отстанут и с нас слезут.
