Книга Годы риса и соли - Ким Стэнли Робинсон

Шли дни и недели; Будур продолжала жадно читать – в завии, в институте, в парках, на причале, в госпитале для слепых солдат. Между тем иммигранты со Среднего Запада привозили в город купюры достоинством в десять триллионов пиастров, которые шли в обмен на купюры в десять миллиардов драхм. Недавно была история, когда человек набил свой дом деньгами от пола до потолка и обменял всё на свинью. В завии всё тяжелее становилось приготовить достаточно еды, чтобы накормить всех. Они выращивали овощи на крыше, проклиная тучи, и перебивались козьим молоком, куриными яйцами, огурцами, мочёными в огромных чанах с уксусом, тыквой, приготовленной всеми мыслимыми и немыслимыми способами, и картофельным супом, разбавленным до такой степени, что он был жиже молока.

Однажды Идельба поймала трёх шпионок с поличным, когда те рылись в шкафчике у неё над кроватью, велела вышвырнуть их из дома, как простых воровок, и вызвала местную полицию, не упоминая о шпионаже, но, однако, и не вдаваясь в логичный вопрос, что, кроме её идей, можно было у неё украсть.

– У них будут неприятности, – заметила Будур, когда девушек увели. – Даже если их наниматели вытащат их из тюрьмы.

– Да, – согласилась Идельба. – Я собиралась оставить их здесь, ты и сама видела. Но раз их поймали, пришлось вести себя так, будто мы ничего о них не знаем. Да и к тому же, кормить их нам действительно не по карману. Так что пускай возвращаются к тем, на кого работают. Если повезёт.

Её лицо было угрюмым; ей не хотелось думать о том, на что она могла их обречь, – это уже их проблемы. Она ожесточилась за два года, прошедшие с тех пор, как она привезла Будур в Нсару, – так, по крайней мере, казалось Будур.

– Дело не только в моей работе, – объяснила она, заметив выражение лица Будур. – Там пока всё под вопросом. Дело в том, что творится вокруг. Если мы передохнем с голоду, и взрывать ничего не придётся. Война кончилась плохо, вот и весь сказ. И не только для нас, побеждённой стороны, но для всех. Равновесие так сильно пошатнулось, что всё может полететь в тартарары. И нам всем нужно сплотиться. А если некоторые отказываются, то даже не знаю…

– Ты столько времени проводишь, работая над музыкой франков, – сказала Будур Тристану как-то вечером в кафе. – А ты когда-нибудь задумывался, что они были за люди?

– А как же, – ответил он, довольный вопросом. – Постоянно. И думаю, они были такими же, как мы. Часто воевали. У них были монастыри и медресе, водяные механизмы. Маленькие корабли, на которых они могли плыть против ветра. Они бы захватили контроль над морями раньше любого другого народа.

– Не может быть, – откликнулся Тахар. – Их корабли были всё равно что дау, в сравнении с китайскими кораблями. Ну что ты, Тристан, ты же сам всё знаешь.

Тристан только пожал плечами.

– Они говорили на десяти-пятнадцати языках, и у них было тридцать-сорок княжеств, не так ли? – сказал Насер. – Слишком сильная раздробленность, чтобы покорять другие народы.

– Они сражались плечом к плечу, чтобы захватить Иерусалим, – заметил Тристан. – Междоусобицы позволили им набить руку в битве. Они считали себя избранниками Бога.

– Примитивные народы часто так думают.

– Это верно, – Тристан улыбнулся, склонившись вбок, чтобы посмотреть в окно на соседнюю мечеть. – Как я уже сказал, они были такими же, как мы. И если бы они выжили, таких, как мы, было бы больше.

– Таких, как мы, больше нет, – грустно сказал Насер. – Я думаю, франки были совсем другими.

Тристан снова пожал плечами.

– Можешь говорить о них всё что угодно, это ничего не меняет. Скажи, что они бы угодили в рабство, как африканцы, или поработили нас всех; скажи, что они открыли бы Золотой век или развязали войну страшнее, чем Долгая Война…

Люди качали головами в ответ на эти невозможные теории.

– … но это ничего не меняет. Мы этого никогда не узнаем, так что можешь говорить о них всё что хочешь. Они – наши джинны.

– Забавно, что мы смотрим на них сверху вниз только потому, что они умерли, – заметила Кирана. – На подсознательном уровне кажется, что в этом должна была быть их вина. Физический ли недостаток, моральное падение или дурные привычки.

– Они оскорбляли Бога своей гордыней.

– Они были бледны, потому что были слабы, или наоборот. Музаффар доказал: чем темнее кожа, тем сильнее человек. Самые тёмные африканцы – самые сильные, самые бледные народы Золотой Орды – самые слабые. Он провёл опыты. Франки оказались генетически несостоятельны, таково было его заключение. Они проиграли в эволюционной игре выживания наиболее приспособленным.

Кирана покачала головой.

– Или это была просто мутация чумы, которая оказалась настолько сильной, что убила всех своих носителей и исчезла вместе с ними. Это могло случиться с любым. С нами или с китайцами.

– Но в Средиземноморье распространена лёгкая анемия, которая, теоретически, могла сделать их более восприимчивыми…

– Нет. Мы тоже могли оказаться на их месте.

– Может, было бы и неплохо, – сказал Тристан. – Они верили в бога милосердия, их Христос был воплощением любви и милосердия.

– Так и не скажешь по тому, что они сделали в Сирии.

– Или Аль-Андалусе.

– Оно спало в них и готово было вырваться наружу. В нас же спит джихад.

– Ты ведь сказал, они такие же, как и мы.

Тристан улыбнулся в усы.

– Возможно. Они – белое пятно на карте, руины под ногами, пустое зеркало. Облака в небе, похожие на тигров.

– Это такое бесполезное занятие, – рассудила Кирана. – А если бы случилось это, а если бы случилось то, а если бы Золотая Орда взяла Ганьсуйский коридор в начале Долгой Войны, а если бы японцы, отвоевав Японию, напали на Китай, а если бы Мин не упразднили флот сокровищниц, а если бы это мы открыли и завоевали Инчжоу, а если бы Александр Великий не умер молодым, и так далее, и тому подобное – и всё тогда было бы кардинально иначе, но такие разговоры совершенно бесполезны. Историки, которые оперируют сослагательным наклонением для подкрепления своих теорий, нелепы, потому что никто не знает, как всё происходит, понимаете? За чем угодно может последовать что угодно. Даже реальная история ничему нас не учит, потому что мы не знаем, настолько ли чувствительна история, что из-за нехватки гвоздя была уничтожена целая цивилизация, или даже величайшие события подобны лепесткам в цунами, или что-то посередине, или и то, и другое вместе. Мы просто не знаем этого, и никакие «если» нам тут не помогут.

– Тогда почему люди их так любят?

Кирана пожала плечами и затянулась сигаретой.

– Они любят истории.

И истории немедленно последовали, потому что, несмотря на их никчёмность в глазах Кираны, людям нравилось размышлять на тему того, что могло бы случиться: а если бы затерянный в 924 году марокканский флот был прибит к Сахарным островам, а затем вернулся, а если бы Керала из Траванкора не завоевал большую часть Азии, не проложил железные дороги и не ввёл правовую систему, а если бы островов Нового Света вообще не существовало, а если бы Бирма проиграла войну с Сиамом?..