Но в следующее мгновение к вящему удовольствию злодея взрывразнес в клочья одну из ее грудей, она споткнулась и упала, сломав руку.
— Ну вот, это уже лучше, — удовлетвореннопробурчал Нуарсей.
Фонтанж притащили обратно в замок в бессознательномсостоянии, быстро привели в чувство и, чтобы подготовить к дальнейшемуупотреблению, перевязали раны.
Тем временем сцена была готова для новых оргий. Нуарсей захотел,чтобы меня ласкала моя маленькая Марианна, а сам начал покрывать мерзкимипохотливыми поцелуями по-детски трогательные ягодицы ребенка.
— Эта штука обещает вырасти в превосходнейший зад,Жюльетта, — сказал он мне, — она уже сейчас очень сильно воспламеняетменя.
Хотя девочке было всего лишь семь лет, порочный Нуарсейслегка, как бы для пробы, поводил своим гигантским членом по очаровательной всвоей наготе и беззащитности расщелинке, потом вдруг оставил Марианну инабросился на Эфорба; он вонзил в него свою шпагу по самый эфес и, задыхаясь отярости, крикнул мне, чтобы я раздавила мальчику яички. Наверное, не существуетна свете боли, какую испытал несчастный, но и это было еще не все: Нуарсейотошел в сторону и приказал помощникам выпороть сына. Один из них работалплетью, второй содомировал бесчувственное тело мальчика, я же — таково быложелание отца, — взяла бритву и в один момент срезала по самый кореньдетские гениталии. Нуарсей во все глаза смотрел на эту операцию и впивалсягубами и зубами в ягодицы Теодоры.
— Настал твой черед сношаться, Жюльетта, — хриплопроизнес он, когда закончилась очередная сцена.
Я пребывала в состоянии ужасного возбуждения, и все мое телов тот момент жаждало только совокупления. Оба головореза зажали меня с двухсторон: один вломился в мое влагалище, второй пристроился в задней пещерке;Нуарсей переходил от одного к другому, по очереди содомировал их, а проституткинещадно пороли его. Увидев, что мое продолжительное извержение подошло к концу,злодей указал палачам на Фонтанж и сказал:
— Делайте с ней, что хотите, лишь бы она страдала какможно сильнее, пока вы развлекаетесь с ней.
Разбойники за одну минуту с таким усердием обработалидевочку, что она снова потеряла сознание.
— Погодите, — засуетился Нуарсей, — не могуже я упустить такой момент.
Пока он содомировал несчастную нашу жертву, я удивила егонеожиданным всплеском жестокости: посредством скальпеля я ловко вырвала правыйглаз своей подопечной. Этот чудовищный поступок переполнил чашу терпенияНуарсея, к тому же настолько сильной была болевая реакция Фонтанж, настолькосудорожно сжались все ее мышцы, что развратник сбросил свое семя в самых недрахее прямой кишки.
— Теперь пойдем со мной, моя драгоценная, — заявилон и потащил изувеченную девушку, которая едва держалась на ногах, в соседнююкомнату. Я последовала за ними.
— Смотри, — он ткнул пальцем в стол, на которомгрудой лежали золотые монеты — пятьсот тысяч франков, принадлежавшие несчастнойдевушке, — смотри на свое приданое; мы оставили тебе один глаз, чтобы тымогла лицезреть это богатство, чтобы почувствовала себя еще несчастнее, ибо этиденьги не твои. Знай, стерва, что я мечтаю увидеть, как ты сдохнешь в нищете, ясделаю так, что ты никогда не сможешь пожаловаться на свою судьбу, после того,как мы отпустим тебя на свободу. Потрогай, — продолжал он, подталкивая еек столу, — потрогай эти сверкающие кружочки, это золото, оно твое, но тыникогда его не получишь. Пощупай его, шлюха, я хочу, чтобы ты ощутила его в своихпальчиках; ну вот, а теперь эти бесполезные органы тебе больше не нужны, —С этими словами монстр положил обе руки на чурбаки для разделки мяса, крепкопривязал их и совершил с ней третий, на сей раз последний, акт содомии, вовремя которого я большим топором отрубила ей кисти… Затем, не мешкая,остановила кровь и перевязала обрубки. После чего, продолжая содомию, монстрсвоими руками раскрыл жертве рот, заставил высунуть Язык, я ухватила егощипцами, вытащила еще больше и отрезала… Операция завершилась тем, что явыколола оставшийся глаз, и Нуарсея потряс чудовищной силы оргазм.
— Прекрасно, — с удовлетворением заметил он,извлекая свой орган, потом набросил на мелко дрожавшее тело накидку из грубойхолстины и прибавил: — Теперь мы уверены, что она не сможет писать, будет слепакак крот и никогда никому не скажет ни единого слова.
Мы вывели ее за ворота и вытолкнули за ограду.
— Ступай, ищи себе пропитание, — сказал Нуарсей,на прощанье наградив ее пинком. — Мысль об участи, которая тебя ожидает,доставляет нам еще большее удовольствие, чем мы получили бы от твоего убийства;убирайся, стерва, броди по миру и обвиняй своих палачей, если сумеешь.
— Да, но ведь она сможет слышать вопросылюбопытных, — заметила я, — уши-то у нее остались.
— В самом деле, — спохватился жестокийНуарсей. — Тогда это надо исправить. — И он кончиком ножа проткнулоба ее уха.
Когда мы вернулись в зал, наш распутник обвел глазамиприсутствующих, и его взгляд задержался на девушках.
— А ну-ка, помогите мне, негодницы, я только что потерялмного сил, надо восстановить их… Возбудите хорошенько этих содомитов, пусть онипрочешут мне задницу. Я чувствую в себе неодолимую потребность творить зло.
Нуарсея взяли в кольцо, со всех сторон его окружили ягодицыи торчавшие члены, вся компания начала ласкать и возбуждать его всеми мыслимымиспособами.
Когда его инструмент зашевелился, он громко крикнул:
— Послушай, Жюльетта, я хочу твою дочь.
И не оставив мне времени опомниться и ответить, негодяйбросился на девочку и с невероятной быстротой овладел ею. Моя бедная Марианнаистошно закричала, и этот крик возвестил о том, какую ужасную боль онаиспытывает.
— Великие боги, что вы делаете, Нуарсей!
— Сношаю в задницу твою дочь. Это должно было случитьсярано или поздно, не так ли? По-моему, лучше, если цветок невинности сорвет твойблизкий друг, а не посторонний.
Безжалостно разворотив детские внутренности, он вытащил свойзалитый кровью член, дрожавший от сдерживаемой ярости, и бросив убийственныйвзгляд на проституток, объявил о своем желании принести одну из них в жертву.Обреченная девушка, которую он выбрал, обняла его колени, напрасно пытаясьумилостивить злодея; ее привязали к верхушке раздвижной лестницы, Нуарсейопустился в кресло в двух метрах от нее и взял в руку свободный конец веревки. Теодораи Лаис, встав на колени, занялись его органом, яичками и седалищем; обаканнибала на его глазах совокуплялись со мной, вторую проститутку подвесили кстолбу вниз головой, оставив дожидаться решения своей участи. Двадцать размонстр дергал за веревку, двадцать раз жертва с грохотом падала на пол, каждыйраз ее поднимали и водружали на место, и чудовищная забава не закончилась дотех пор, пока девушка не переломала себе ноги и не разбила череп. Ужасы ещесильнее подогрели распутника, и он распорядился завязать глаза висевшейпроститутке, а каждый из нас должен был подходить к ней по очереди и терзать еетело. Пытка, сказал он, прекратится только тогда, когда жертва сумеет угадатьимя своего очередного мучителя; но она* скоро захлебнулась собственной кровью,так и не назвав правильно никого из тех, кто заставлял ее жестоко страдать. Помоему совету обеих несчастных, в которых еще теплились последние искорки жизни,подвесили в трубе над камином, где они быстро обуглились, а может быть, ещераньше задохнулись от дыма. Нуарсей совершенно опьянел от похоти; он, какбезумный, рыскал глазами по салону, в них я прочла смертный приговор всемпятерым, еще оставшимся в его распоряжении. Это были обе мои лесбиянки, моядочь и два его сына. Все говорило за то, что со всеми ними будет поконченосразу, в один и тот же момент.
