Всадники повиновались, не очень понимая, для чего они это делают. Справа от Кариган стоял Йетс, а слева — Теган.
— Кариган посчастливилось узнать об одной традиции, бытовавшей во времена Лил Амбриот, — продолжала капитан. — Подобным образом они поминали своих погибших товарищей.
И она объяснила, в чем заключался старинный ритуал.
— Начнем, друзья! — повысила она голос. — Я помню Эреал Мартон, лейтенанта Всадников!
— Эреал, — прозвучал хор голосов.
Следующей подала голос Констанс:
— Я помню Тьерни Колдвелл.
— Тьерни.
— Я тоже помню Эреал Мартон, — промолвил Тай с низко опущенной головой.
— Эреал.
Наверное, он вспоминает ее каждый раз, как садится на Журавля, подумала Кариган.
— Джой Овервей, — присоединился Коннли. — Я помню Джой.
— Джой.
Пока Всадники называли имена павших товарищей, Кариган время от времени поглядывала на потолок. Медленно и незаметно Клинки двигались по комнате, зажигая расставленные по кругу лампы. Лучших исполнителей для данной роли трудно было и придумать: ведь эти люди по долгу своей службы привыкли быть незаметными тенями на темном фоне.
Позади этого тускло светящегося круга девушка различала туманные фигуры, не заметные для остальных. Там, вдоль стен стояли призраки и внимательно наблюдали за происходящим. Интересно, подумала Кариган, есть ли среди них души умерших Всадников? Если да, то они должны с гордостью смотреть на своих далеких потомков.
Рядом подозрительно хлюпал носом Йетс.
— Джастин, — вот и все, что он смог выжать из себя.
— Джастин.
— Я помню Барда Мартина, — произнесла Кариган.
— Барда.
Перекличка Всадников продолжалась: прозвучали имена Эфрама, Фрайена и даже Лил.
И одновременно наверху стал появляться свет: это Клинки зажигали лампы в комнате над потолком, и благодаря их действиям стали высвечиваться и проявляться образы, заключенные в стекле. И вот уже они засияли во всем своем великолепии — время пощадило краски, не тронуло рисунок.
Потребовалось несколько мгновений, чтобы Всадники обратили внимание на то, что происходит над их головами. Но достаточно было одному заметить изображение на стекле, и вот уже все зашептались, стали щуриться и вытягивать шеи. Перед глазами людей вставали картины из их прошлого, долгие годы сокрытого во тьме забвения.
Вот Лил Амбриот возвышается в седле, приподнявшись на стременах. Она трубит в свой волшебный рог. Другая ее рука простерта к Всадникам, которые скачут за ее спиной. О, видно, это была знатная скачка! Кони вздыблены, сверкают обнаженные мечи. И над всем трепещет развернутый зеленый стяг с эмблемой Всадников. А рядом — серебристо-черное знамя Сакоридии.
Мертвые тела усеивают поле боя. Враги отступают, многие падают на колени перед Лил, моля о пощаде. На них — черные, серые и малиновые доспехи.
На заднем фоне за вечнозеленым лесом вздымаются темнеющие громады гор. Оттуда дует сильный ветер, очевидно, символизирующий угрозу со стороны вражеских сил.
Но это еще не все. В другой части потолка высветилась вторая сцена: Лил в зеленом плаще преклонила колени перед священником Луны. Почтенный старец простер свою длань в благословляющем жесте, а рядом стоит король Джонеус в сверкающей золотом короне.
И следующая картина: король Сантанара перед лицом смешанного войска — из сакорийцев и эльцев — преподносит Лил знамя с крылатым конем.
А центральную часть панно занимало изображение ночного неба с серебряными созвездиями. На нем — Бог луны Аэрик. Он держит на ладони лунный серп и с отеческой улыбкой взирает на своих верных Всадников. Да пребудет так вечно!
