– Да, иногда. Бывает, я даже это понимаю. Не у тебя одного есть шрамы.
– Может быть…
Он заколебался, она снова обернулась и посмотрела на него.
– Почему ты никогда не пытался меня поцеловать? – спросила она.
Он удивленно взглянул на нее.
– Я… Джейни как-то меня об этом спросила. Не знаю. А если бы ты меня оттолкнула?
– А если бы нет?
Внезапно Саре пришла в голову невероятная мысль – неужели Джейни подстроила всю эту историю на башне только для того, чтобы заставить их поцеловаться? А если бы они этого не сделали? Застрелила бы она тогда Селкирка? Да нет, что за чепуха!
– Ред, а если бы в заложниках на башне оказался Уолт Половски, ты бы все равно полез на башню без оружия?
Он усмехнулся.
– Ну, может быть, не так резво.
Она рассмеялась.
– Но ты бы все равно это сделал. Правильно, всегда надо делать то, что следует, неважно, ради кого. Загляни ко мне сегодня часов в семь, у нас есть еще одно неоконченное дело. Я человек честный, обед за мной. Джейни обещала допустить меня на кухню. А пока… – Она кивнула на кларнет. – Это ты для красоты держишь или чтобы играть?
Ред посмотрел на кларнет.
– Дай-ка мне ля.
Она нажала на клавишу, Ред извлек ноту, нахмурился и покачал головой.
– На полтона выше, – заметила она.
– Знаю. Но у тебя нота тоже не совсем правильная. – Он подкрутил мундштук. – Попробуй еще.
– Так лучше. Что ты хотел сыграть? «Хай Сосайети»?
– Может быть, твой любимый? «Мэйпл-Лиф Рэг»?
– Я не знала, что ты его выучил.
– Я посмотрел ноты, но я хочу сыграть его по-твоему – на слух.
Она улыбнулась ему.
– Для тебя это довольно необычно.
– Да. Только прошу тебя, сначала сделай вот что. Сыграй его весь, чтобы я послушал.
Сара начала играть. Ред сидел, подавшись вперед и вслушиваясь в мелодию. Через минуту или две она сказала деловым тоном:
– В следующий вторник я встречаюсь с Деннисом.
Ред проворчал что-то невнятное.
– Судя по тому, что рассказывает Джереми, он сильно изменился за то время, что мы не виделись. Наверное, заключение так на него подействовало. Заложник со временем проникается любовью к тому, кто его захватил. Не знаю. Слушай внимательно этот переход.
Она сыграла его дважды, чтобы он мог запомнить. Она видела, что он беззвучно перебирает клапаны кларнета.
– Не знаю, – повторила она. – Возможно, он сам сделал выбор. Возможно, благодарность переросла во что-то другое, а возможно, этот Бернстайн имел в виду не просто насолить своим коллегам. А может быть, Деннису устроили промывание мозгов – запрограммировали его, как меня. – Она покачала головой. – Со мной, кажется, в жизни не было ничего ужаснее и никогда не будет. Сама мысль о рабстве для меня связана с такими ассоциациями, каких у тебя быть не может. А это самая последняя степень рабства – когда в рабстве не только тело, но и душа.
– Это нехорошо. Я этого не одобряю.
Она перестала играть.
– А чем это отличается от того, что делают «они» или Шестерка? Или от того, что ты собираешься заставить делать Ассоциацию? Это все равно управление, манипулирование. Одни это делают оптом, другие в розницу, но разве это так уж существенно?
Он отвел глаза.
– Не знаю. Раньше мне казалось, что да, но теперь я поумнел.
– Чем больше умнеешь, тем меньше знаешь. Или тем больше сомневаешься. Вот почему фанатики всегда добиваются своей цели. Они все знают наверняка. Ты готов? Ну, вступай за мной.
Она сыграла первую фразу рэгтайма, и Ред повторил ее. Несколько раз он сфальшивил, но Сара старалась не морщиться, и в конце-концов он взял верный тон.
– Был такой момент, – сказала она, продолжая играть, – когда я думала, что клиологических обществ развелось слишком много. Общество, Ассоциация, группа «К», Шестерка, «ДБС», даже правительство Соединенных Штатов или, во всяком случае, какая-то часть его, если верить твоему приятелю Чарли. Но в последнее время я начала подумывать, а не мало ли их.
Он перестал играть.
– Мало?
– Мало. Что, если бы каждый знал, как это делается? Что, если бы клиологию преподавали в МТИ и в Калтеке?[66] Ты как-то сказал мне, что каждый старается изменить будущее. А что, если бы у каждого был в руках инструмент, чтобы делать это лучше?
– Получился бы хаос. У всех свои представления о том, каким должно быть будущее. Все тянули бы в разные стороны.
– Ну и что? По крайней мере, все играли бы на равных. А жизнь менялась бы в том направлении, куда потянет больше людей. Когда играют миллионы игроков, случайные вариации взаимно уничтожаются. Это же основы теории вероятностей, верно? Нормальное распределение ошибок. Может быть, Общество Бэббиджа и наделало столько глупостей потому, что занималось инбридингом. Должно происходить что-то вроде дрейфа генов.
Он встал, подошел, положил ей руку на плечо и наклонился поближе.
– Сыграй этот рэг опять, – сказал он. – В первый раз я слишком много врал. И погромче, – шепнул он.
Она вопросительно посмотрела на него, но он приложил палец к губам. Она ударила по клавишам, он наклонился еще ближе и шепнул ей на ухо:
– Давай не будем здесь об этом говорить. Завтра поедем кататься верхом. Ты покажешь мне эту свою Альтафлору.
– Не говори глупостей. Сейчас она вся засыпана снегом.
– Ну, что-нибудь еще покажешь.
Он наклонился еще ближе и поцеловал ее в щеку.
– Я могу зайти попозже, если надо, – сказал Текс Боудин, стоявший в дверях.
Сара помахала ему рукой, не сбившись с ритма. Ред снова взял в руки кларнет.
– Какого черта, Текс, присоединяйся, – сказал он.
Сара продолжала играть, но немного тише.
– Сейчас. Дайте мне только позвонить.
Текс подошел в телефону на стене и сказал в трубку несколько слов. Потом направился к шкафу и вынул из него тромбон. Собрав его несколькими уверенными движениями, он подвигал кулису.
– Что будем играть?
– Рэгтайм, – сказала Сара. – Может быть, немного диксиленда.
– А по-чикагски вы умеете?
– Может быть, позже, если будете хорошо себя вести.
Она сыграла финал «Мэйпл-Лиф» и начала вступление к «Хай Сосайети». Ред с улыбкой взглянул на нее.
