Милая Зинаида Алексеевна.
Весна, солнце — вызывают во мне рейзефиберный зуд, и я вспоминаю о Вашем прошлогоднем приглашении — приехать к Вам в Брюссель. Я бы мог сейчас выкроить несколько дней для такого путешествия, тем более, что у меня как будто наклевывается возможность соединить это с поездкой в Амстердам, где я думаю устроить conference (по-французски или английски) о советском театре.
Для реализации всей этой затеи мне нужно было бы организовать вечер в Брюсселе (чтение моих вещей — новых — по-русски). Такой вечер, заказной, был устроен недавно в Париже, результатами я доволен. Не возьмете ли Вы на себя — выяснить с брюссельцами, как и когда можно там устроить вечер — вероятно в Клубе русских[78]. В Антверпене на это предприятие идут очень охотно — это уже выяснил там Марк Львович[79]. Если бы удалось соединить Брюссель, Антверпен и Роттердам, это было бы хорошее путешествие — и некоторая заплата на Тришкин кафтан бюджета.
Будьте другом, произведите разведку на этот счет и поскорее напишите мне о результатах.
Сердечный привет Вам и Вашему мужу
Е. Замятин.
Дорогая Зинаида Алексеевна.
Я в Амстердаме, как видите: читаю здесь сегодня лекцию (для голландцев — по-французски!) о русском театре.
На обратном пути я бы очень хотел остановиться дня на 3 в Брюсселе — кстати, в Брюсселе мне предлагают сделать небольшой доклад о русском театре для конгресса, заседающего при Брюссельской выставке.
Кроме того, у меня идут переговоры с Кулишером[80] об устройстве вечера чтения моих рассказов 15-го в воскресенье. Но вечер — за мой страх и риск, с тем, что предварительные на организацию (120 белы, фр.) — на мой счет.
Прежде всего, я хочу спросить Вашего совета на этот предмет: стоит устраивать сейчас в Брюсселе такой вечер? Если Вы считаете, что стоит, то не согласитесь ли Вы помочь в распространении билетов — энергии ведь у Вас кладезь!
И, наконец: когда-то Вы говорили, что у Вас летом будет комната «для гостей». Лето, правда, сомнительное, льет осенний дождь, но может быть такая комната все же у Вас существует и я мог бы найти в ней abri[81] на 2–3 дня? Только пожалуйста ответьте мне без церемоний, по-дружески.
Может быть — a bientot[82]! Ваш Евг. Замятин.
P. S. Жду Вашего ответа — елико возможно скорого, чтобы немедленно по получении ответа перевести нужную сумму. Если для начала понадобится Кулишеру несколько десятков франков — может быть. Вы будете добры дать ему их? Je les rembourseral immediatement[83].
Париж, 30 — IX — 1935
Милая Зинаида Алексеевна, как видите — лето окончилось и Арденнские мои планы пошли прахом… Мне удалось выбраться (как и в прошлом году) только в Belle-Vue под Парижем, т. к. я был связан с Парижем одной кинематографической работой. В Bellevue прожил 1 1/2 месяца, из которого «дачным» была только неделя.
Сейчас — на старой квартире в Париже. Если не свяжусь с новыми кинематогр. работами — может случиться, что сбегу отсюда куда-ниб. на юг: засесть там в какой-нибудь средиземной дыре и писать.
А Вы — все время в Брюсселе? По-прежнему — эпидемия бриджа? Как князь Святослав и Ваш папа? Мой им привет.
Е. Замятин.
1—Х — 1935
Mr. Е. Zamiatine
14, rue Pallet, Paris (16e)
Уезжая, я оставил в Ваших верхних appartements мой русско-франц, словарь, в темно-красн. переплете — изд. «Знание» — Red. Mossc. Если найдете — будьте милы, пошлите его мне.
Евг. Замятин.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Ленинград, середина 20-х. За рабочим столом.
Корней Чуковский. Рисунок Н. Андреева, 1923 г.
В начале 20-х Е. И. Замятин и К. И. Чуковский вместе с Н. С. Гумилевым, А. А. Блоком и другими знаменитыми писателями по приглашению М. Горького работали над грандиозным изданием библиотеки «Всемирной литературы». Естественно, общение и дружба этих двух остроумцев — Замятина и Чуковского — никак не могли обойтись без веселых чудачеств.
Свидетельство тому хотя бы написанная совместно «Тетрадь примечаний и мыслей Онурия Зуева».
О первой же опубликованной повести Замятина «Уездное» М. Горький написал: «…вещь, написанная по-русски, с тоскою, с криком, с подавляющим преобладанием содержания над формой».
А. М. Ремизов.
А. М. Ремизов, как и М. Горький, один из первых обратил внимание на необычайно даровитого молодого человека, опубликовавшего первые свои произведения. Вот одна из его записей: «Замятин из Лебедяни, тамбовский, чего русее, и стихия его слов отборно русская. Прозвище: «англичанин». Как будто он и сам поверил, — а это тоже очень русское».
Члены коллегии «Всемирной литературы» в дни разгрома издательства.
Ленинград, 15 января 1925 г.
Фотография М. С. Наппельбаума.
Стоят (слева направо): А. А. Смирнов, В. М. Алексеев, Н. О. Лернер, Б. Я. Владимирцов.
Сидят (слева направо): М. Л. Лозинский, А. Н. Тихонов, А. Л. Волынский, И. Ю. Крачковский, С Ф. Ольденбург, Е. И. Замятин, на переднем плане А. Сутугина-Кюнер, К. И. Чуковский.
