губернии. «Можно надеяться, – заключил Муравьев в своем выступлении, – что деревню через 2–3 мес<яца> можно сделать исключительно левоэсеровской»11.
Не менее интересным были выступления Муравьева на IV всероссийском съезде ПЛСР, также проходившем в Москве в начале октября 1918 г., но уже в полулегальных условиях. Свое первое выступление в числе докладов с мест 3 октября он начал с указания на то, что «июльские события не застали нас врасплох в том отношении, как застали другие губернии, где левых с.-р. большевики начали исключать» из Советов. Он напомнил, что воронежские левые эсеры «за Ѕ месяца перед событиями вышли из Советов, сказав, что мы не можем работать вместе с большевиками в том учреждении, где их большинство, п<отому> ч<то> большевики, пользуясь большинством, проводят контр-революционную политику; мы заявили, что работать вместе с ними не будем, что считаем их политику контр-революционной и не желаем, чтобы так и на нас глядели и вообще у нас отношения были натянутые»12.
По словам Муравьева, «во время июльских событий настроение» у большевиков «было напряженное, они постановили переарестовать всех левых с.-р., но сами испугались этого постановления, потому что сил для того, чтобы переарестовать в тот момент, когда происходили события, у них не было». Также докладчик сообщил, что во время июльских событий в Воронеже «был создан губернский повстанческий левоэсеровский комитет, и его хотели арестовать, но там наряду с красноармейскими частями работала боевая дружина, которая и организована была левыми с.-р., и находилась под влиянием левых с.-р., и все приказания делались комитетом партии левых с.-р.». Следует пояснить, что в данном случае идет речь о Боевой рабочей дружине (БРД), возникшей осенью 1917 г. при городской милиции, и с начала 1918 г. ставшей исполнительным органом Военно-административного отдела губисполкома, производя по его предписаниям обыски и аресты. Руководство БРД осуществлял комитет из пяти лиц во главе с примыкавшим к левым эсерам рабочим-железнодорожником М.А. Чернышевым, позже командовавшим бронелетучкой Южно-Восточной железной дороги.
«В этой боевой дружине, – продолжал Муравьев, – работали левые с.-р., которые шли в момент Октябрьского переворота во главе этой дружины, и они ее в обиду не дали. Поэтому большевики, сделавши постановление об аресте, провести его не могли и ожидали, что левые с.-р., опираясь на рабочую боевую дружину, выгонят большевиков из Воронежской губернии, и поэтому убрались вовремя. У нас велась подготовка к тому, чтобы по первому зову или приказу Ц.К. сделать все, что он скажет. Раньше представляли дело так, что идет вопрос о захвате власти и определенно к этому готовились, но до извещения Ц.К. мы ничего сделать не могли. Но если бы имели приказ от Ц.К., то наше выступление имело бы успех. <…>». Но, как хорошо теперь известно, никаких директив от ЦК ПЛСР не поступило. Зато «обманным путем через неделю после предъявления ультиматума, когда дружина спала (это дело было утром), обманным путем были забраны пулеметы, все были обезоружены, и таким путем боевая дружина была распущена».13
Интересен и такой комментарий Муравьева: «Против этого протестовали многие заводы, на которых тогда еще нелегально и легально давали нам выступать, но характерен при разоружении дружины следующий факт, что рабочие возражали: если Вы нас распускаете, на кого же хотите опираться, на интернациональные батальоны? Если хотите опираться только на китайцев, то почему не хотите опираться на рабочих? На этот вопрос военный большевистский комиссар, присутствующий на общем собрании, не мог ничего ответить»14. В другом своем выступлении Е.Ф. Муравьев заявил о том, что Воронежская организация ПЛСР присоединяется «к той части Ц.К., которую представляет из себя т.т. Прошьян, Камков и Карелин»15, т. е. точке зрения, кто отрицал необходимость примирения с большевиками на их условиях с целью возвращения во власть.
Большой интерес представляет его сообщение в прениях о том, что «восточная полоса Землянского уезда, где есть 4 волости, вооружилась винтовками и пулеметами, и, пользуясь тем, что к ним нет подступа, объявила себя Землянской республикой (курсив мой. – Я.Л.), и объявляет, что не подчиняется губисполкому, потому что он состоит из большевиков, а они левые с.-р.». Похоже, что этот сюжет еще никогда не разрабатывался исследователями. В то же время он схож с сюжетом о Краснянской партизанской республике, находившейся под идейно-организационным влиянием Я.С. Базарного16.
Во время своего третьего выступления на съезде Муравьев говорил в рамках обсуждения военного вопроса. С одной стороны, он затронул характерные для левых эсеров положения, высказавшись за всеобщее вооружение народа, создание территориальных полков и за выборное начало в них. С другой стороны, заявил: «<…> мы не можем предавать Украину, и ту помощь, которую мы можем оказать ей – мы должны оказать. Достаточно 30-тысячной армии для этого. Я стою на той точке зрения, что, если у нас будет 100-тысячная армия и если ее двинуть на Украину, тогда переворот создать можно и так, как очищение Украины является задачей. На этом же и борьба интересов раздавленной немецким каблуком Украины, и мы должны обратиться к военному вопросу и к агитации, главным образом, в прифронтовых частях – особенно на наше вхождение и работу во фронтовых частях – обратить главное внимание, потому что это, может быть, самый главный вопрос нашей тактики, потому что другим путем, может быть нельзя выдвинуть так ярко свою позицию»17.
Здесь мы вплотную подходим к публикуемым ниже документам, которые затрагивают также мало разработанный сюжет относительно событий в городах Волчанске и Купянске Харьковской губернии в конце декабря 1918 г. – начале января 1919 г.
Хронологические рамки этих событий датируются по хронике во 2-й части («Гражданская война») 17-го тома собрания сочинения Л.Д. Троцкого: «1918 г. Декабрь 26. Лево-эсеровский мятеж в Купянске. <…> 1919 г. Январь 11. Ликвидация лево-эсеровского заговора, организованного Саблиным в Купянске».18
В «Личном листке по учету кадров», находящемся в составе его партийного дела в РГАСПИ, Е.Ф. Муравьев в 1935 г. указывал на то, что с октября 1918 г. по январь 1919 г. он являлся председателем Ревкома партизанского отряда в Уразове и Купянске. В своем выступлении на губернском съезде партии в Елисаветграде 13 марта 1919 г. член ЦК УПЛСР М.А. Шелонин информировал делегатов, в частности, о действиях Повстанческого центра при ЦК на Левобережье и о гибели «больше половины» членов Центрального штаба от рук большевиков. При этом докладчиком были названы две фамилии: Черепанова и Холодкевича19. Ранее на 15 июня 1918 г. Андрей Черепанов (бывший студент Юрьевского ветеринарного института, ссылавшийся за участие в Первой русской революции в Сибирь, а затем воевавший на Румынском фронте) состоял в штабе командующего Воронежским фронтом20. Однако в определении причины гибели первого из названных
