Всю жизнь по окончании Второй мировой войны Гари задавался тем же вопросом, что и Теодор Адорно: можно ли еще писать стихи и романы после Освенцима? Его ответ на этот вопрос — провокационные книги «За Сганареля», «Пляска Чингиз-Хаима», «Европа». В своем последнем произведении он на элегической ноте закончил то, что начал сарказмом: преодолевая сомнения, попытаться восстановить культурную преемственность после Холокоста.
Вступив в опустошенное варшавское гетто, Гари испытал настоящий шок не только потому, что в этих местах пострадала часть его семьи, но и потому, что здесь было попрано человеческое достоинство. Работая над своим последним романом, он стремился спасти хотя бы обрывки прошлого, восстановить часть порушенного. Эта книга задумывалась как песнь надежды и веры во времена, хотя и далекие, но, возможно, ожидающие нас впереди, когда миром будет править гуманизм.
Гари начал работу над «Воздушными змеями» в Лионе, на берегах Роны в «Гранд-отеле», который находился в собственности Роже Ажида. Там писатель провел две недели: чтобы создать образ Марселлена Дюпра, ему необходимо было изнутри увидеть, как работает крупное предприятие.
Для этого он обратился к Полю Бокюзу, который каждый день присылал за Гари машину, отвозившую его в городок Коллонж, расположенный на берегу Соны в двадцати километрах к северу от Лиона. Еще до войны к Бокюзу перешло управление небольшим предприятием его матери; она открыла в Коллонже столовую для рабочих и гостиницу на девять мест. Тогда в гостинице не было ни отопления, ни водопровода.
Когда Поль Бокюз в первый раз увидел Ромена Гари, его больше всего удивило, как он был одет: великолепный шерстяной пиджак, брюки от военной формы и тяжелые солдатские сапоги — начищенные до блеска, но с незавязанными шнурками. Гари всегда устраивался за одним и тем же столом, обедал, наблюдая за суетой официантов, сомелье, метрдотеля и владельца ресторана, а потом описывал их в своей книге. Чтобы представить, как делают летучих змеев, он пользовался прекрасным иллюстрированным изданием, вышедшим в Америке: Kites, The Gentle Art of High Flying. How to make and fly over 20 glorious kites, by Susan Tyrrell.[107] Потом он поднимался в отведенную ему комнату и ненадолго засыпал, попросив Бокюза разбудить его в 16.30. Когда тот входил в комнату, он видел, что Гари отдыхал, не раздеваясь. Немного поработав вечером, он рано ужинал, а потом его обратно отвозили в «Гранд-отель», где он продолжал писать первый вариант книги. Иногда Гари просил Бокюза свозить его на рынок, а после стоял на кухне и смотрел, как ему что-то готовят из только что купленных продуктов.
108
В ноябре 1979 года Гари пригласил на обед Рафаэль Бальм, дочь подруги своей юности Сюзанны Ажид. Еще в детстве Рафаэль слышала от матери, как Мина Овчинская на смертном одре вырвала у нее обещание стать женой Ромена.
О встрече просила сама Рафаэль. За обедом она рассказала, как ее мать перешла в католичество, чтобы выйти замуж за отца, человека с невыносимым характером, наводившего страх на весь дом. Повзрослев, Рафаэль стала филологом и даже предпочла опубликовать одну из своих статей под фамилией деда, Александра Ажида. Прочитав «Обещание на рассвете» и «Вся жизнь впереди», она пришла к выводу, что автор обеих книг — Ромен Гари, и при встрече напрямую заявила, что перед ней сидит сам Эмиль Ажар. Гари нахмурился и, разгневанно потрясая томом «Псевдо», возразил: «Нет, это неправда! Это не я. Это чертов придурок Поль. Вы только почитайте, что он осмелился обо мне написать!»
Рафаэль взглянула на него и с улыбкой заметила, что «Псевдо» — еще большая мистификация, чем предыдущие произведения Ажара. Реакция Гари ничуть не поколебала ее уверенность в правоте своей догадки. Вместо того чтобы признать очевидное, Гари начал отпираться — Рафаэль это огорчило и обидело. Она встала, решив уйти. Гари вдруг обнял ее и спросил, когда они встретятся в следующий раз. На мгновение Рафаэль показалось забавным встречаться с человеком, за которого едва не вышла замуж ее мать, но он так настойчиво отрицал явное, упрямо отказываясь от себя самого и воспринимая происходящее без малейшего чувства юмора, что она решила: между ними ничего не может быть.
Уходя, Рафаэль поинтересовалась, что означает фамилия «Ажид». Гари объяснил, что она созвучна русскому пренебрежительному именованию еврея. Рафаэль восхитило, что ее мать, хотя и не любила говорить о своих корнях, осталась Сюзанной Ажид. По ее словам, один дядя Роже относился к своей фамилии совершенно спокойно. Ей вспомнилось, как еще в детстве она спросила у тети Лилиан, которая возила ее кататься на машине: «А правда, что дедушка — еврей?», и та запретила ей об этом говорить.
Рафаэль интересовали воспоминания Гари о ее деде Александре Ажиде. Когда Гари заявил ей, что он был похож на персонаж фильма Анджея Вайды «Земля обетованная» (в этом фильме прослеживаются антисемитские мотивы), она окончательно поняла, что взаимопонимания между ними быть не может. Ромену не хотелось упускать такую красивую женщину, один вид которой воскрешал в нем столько воспоминаний об ушедшей юности, и он осведомился, какие у нее планы на рождественские праздники. Рафаэль ответила уклончиво и ушла, а на Новый год прислала ему открытку с репродукцией картины Пауля Клее «Посланник осени» — столь прозрачный намек наверняка оскорбил Гари.
Впрочем, если верить «Жизни и смерти Эмиля Ажара», проницательность Рафаэль Бальм его утешила, тем не менее он предпочел бы, чтобы признание исходило не от нее, а от критиков.
Мало того что Ромен был обеспокоен здоровьем Джин Сиберг, а тут еще пришлось заниматься проблемами, связанными с Эмилем Ажаром. По одну сторону баррикады находился Поль Павлович, который, получая свою долю, все-таки считал себя жертвой Гари, потому что полностью от него зависел; по другую сторону — Ромен Гари, вынужденный оставаться в тени, чувствовал себя лишенным заслуженной славы и желал ее вернуть.
Гари обсуждал этот вопрос с Рене Ажидом, со своими врачами Сержем Лейбовичем и Луи Бертанья (последнего он просто забрасывал письмами). Он понимал, что единственным выходом из тупика было бы сознаться в обмане. Но его болезненная фантазия рисовала перед ним самые мрачные картины. Он воображал, что, когда обо всем станет известно, налоговые органы подадут на него в суд, его признают виновным в мошенничестве, в квартиру подложат бомбу, а недруги подстерегут его у входа в парк Ларошфуко и набьют морду. Он не выходил из дома без револьвера в кобуре, который прятал под длинным плащом.
Против вечного беглеца, всегда жаждавшего стать кем-то другим, обернулся созданный им самим персонаж Гари устал в шкуре инкогнито. Когда он предложил Павловичу положить конец мистификации, тот высказался категорически против. Как он объяснит это детям, что ответит жителям Каньяк-дю-Кос, которые назовут его мошенником, как оправдается перед Симоной Галлимар, устроившей его на работу в «Меркюр де Франс»? Как пережить полную потерю известности? В ответ на это Ромен Гари пообещал ничего не разглашать по крайней мере еще год, но предупредил Павловича, что уже не властен над своим творением.
