Наталья дополнила уступки Софьи земскому самоуправлению. Вернула ему некоторые права, восстановила ряд выборных должностей в уездах. И в целом, несмотря на «неправды», правление Нарышкиной стало временем стабилизации, укрепления российского хозяйства. Этому способствовало и фактическое прекращение операций против турок. Страна смогла пять лет отдохнуть от военных поборов, повинностей, мобилизаций.
Продолжала развиваться и Сибирь. Она уже стала довольно прочным и экономически самостоятельным регионом. Русское население здесь достигло 200 тыс. человек. Численность коренных народов была примерно такой же. Изначальная «меховая специализация» сходила на нет. Соболя стало меньше. И любопытно отметить, что наши предки проявляли заботу о сохранении природных богатств. Был издан царский указ, запретивший русским охотиться на соболя. Отныне его поставляли только сибирские племена в качестве ясака. А остальным жителям приходилось переходить на другие промыслы. Это стало новым толчком к развитию ремесел, торговли, разработок полезных ископаемых. Росли города, их уже насчитывалось до 150, из них 19 уездных центров — Тюмень, Тобольск, Пелым, Березов, Сургут, Тара, Нарым, Верхотурье, Туринск, Мангазея, Томск, Кетск, Кузнецк, Енисейск, Красноярск, Илимск, Якутск, Нерчинск, Иркутск. А экспедиции землепроходцев исследовали последние территории, еще не вошедшие в состав России. В1691 г. 57 казаков во главе со Старицыным (Морозко) и Голыгиным проникли на север Камчатки, построили зимовье, прожили там несколько лет, собирая ясак, и по результатам похода представили «скаску», впервые описав камчадалов.
Трения и конфликты с коренными народами почти прекратились. А если и случались восстания, то чаще не против русских, а против своих вождей. Так, взбунтовались кодские ханты против князьцов Алачевых, собиравших ясак. Послали в Москву челобитную, что Алачевы при этом хищничали и жульничали, поэтому ханты требовали права сдавать ясак напрямую в казну. Такое право они получили и успокоились. А в Якутии подняли бунт братья Сакуевы — тоже против своих тойонов. К ним присоединились эвенки, а воеводам и служилым пришлось приложить немало усилий, чтобы погасить междоусобицу. Порой, кстати, бунтовали и русские. Скажем, в Братском остроге народ уличил приказчика Кафтырева в несправедливом суде, всем миром отстранил от должности и избрал вместо него совет «судеек», куда вошли 9 казаков, 3 посадских, 4 крестьянина и 10 бурят. Об отсутствии межнациональной розни свидетельствует не только избрание бурят в состав «судеек». Для решения внутриродовых споров «ясачные» часто обращались в воеводские суды, считая их более объективными, чем суд своих князьцов и тойонов. Нередко царям посылались совместные челобитные — от русских и «ясачных».
Но хотя внутренние отношения в Сибири стабилизировались, степная опасность оставалась. И жизнь здесь сохраняла специфику военного быта. Значительную долю населения (около 10 тыс.) составляли служилые. И группировались они в основном для прикрытия с юга. Гарнизон Тобольска насчитывал 2000, Тюмени — 950, Красноярска — 650 человек. Но этого не хватало. И сибирское казачество пополняли, приписывая к нему крестьян и ссыльных. Таких казаков называли «беломестными» — они служили без жалованья, за участок земли и освобождение от налогов. В «государеву службу» принимали и воинов из местных народов — так, к Нерчинскому острогу было приписано 800 конных тунгусов. Организовывались также «литовские» и «черкасские» сотни из переселенных в Сибирь пленных и украинских бунтовщиков. И служили вполне нормально. Были попытки создать здесь солдатские и рейтарские полки, но в местных условиях они оказались неэффективными, «потому что рейтар догнать татарина в поле строем не поспеет». Гораздо лучше зарекомендовали себя драгуны, и в больших городах стали формироваться драгунские роты.
Сибирским наместником правительство Натальи назначило Головина, отличившегося при заключении Нерчинского договора и успевшего хорошо изучить здешнюю специфику. И задачи ему пришлось решать очень не простые. По соседству закипела война между калмыками и маньчжурами. В 1690 г. хунтайджи Галдан вторгся в Южную Монголию, куда укрылись беженцы из владений Тушету-хана. Однако Канси бросил против него большую армию. Галдан был разбит наголову и отступил в Кобдо. В 1691 г. войско императора перешло в наступление и нанесло ему новое поражение. Ну а Средняя Азия совсем ослабла. Бухарское и хивинское ханства из-за внутренних неурядиц, междоусобиц и набегов кочевников пришли в полный упадок. И подлинным хозяином в этом регионе стал казахский хан Теуке. Он создал обширную державу, произвел кодификацию законов (хотя кое-что в казахском законодательстве нам показалось бы странным — например, считалось допустимым убийство слуг господином или детей отцом). А о себе Теуке был чрезвычайно высокого мнения. Говорил: «Турецкий султан или кызылбашский шах чем его, Теуке-хана, выше? Таковы же, что и он».
Когда же китайцы разгромили Галдана, для казахов исчезла угроза с востока. И они перенацелились на русских. В 1691 г. значительные силы казахов предприняли поход на Тобольск. К городу не полезли, но погромили Утяцкую и Камышевдкую слободы. Приказчик с группой казаков, их женами и детьми засели в одном из дворов, отбивались. Степняки подожгли строения, и люди сгорели. 200 человек были угнаны в полон. Казахи разграбили и несколько караванов среднеазиатских купцов, шедших в Сибирь. После этого Теуке попробовал замять конфликт. Прислал в Тобольск посольство, вспоминал русско-казахское сближение в начале XVII в.: «Деды и отцы ваши в те времена людей к нам присылали, а наши к вашим присылали, богатились и в благоденствии жили… меж ними хаживали торговые люди в совете и дружбе». Теуке предлагал восстановить эту идиллию.
Тем не менее, несмотря на его любезности, в 1692 г. набег повторился. Казахи снова прогулялись по Тоболу, сожгли Утяцкую слободу и несколько деревень. В погоню бросилась сотня казаков, настигла грабителей у Царева городища. Однако казахов оказалось значительно больше. В разыгравшемся бою сотник и 40 казаков погибли. Из Тобольска были высланы крупные силы, 600 казаков и тюменских татар. Но догнать врага они не смогли.
А в это же время и держава разбитого Галдана стала разваливаться. Подданные племена вышли из повиновения ему и вместо того, чтобы посылать своих воинов в армию хана, принялись самостоятельно высматривать добычу. Набеги на русских начали тувинцы, к ним примкнули киргизы. Из Красноярска был организован ответный поход. Сын боярский Василий Многогрешный с 730 воинами (из них 200 «ясачных») выступил на неприятеля и на р. Кан нанес сокрушительное поражение тувинцам и киргизским князьцам.
На юге Европейской России происходило примерно то же. Россия ограничила боевые действия обороной своих рубежей, но крымские загоны не прекращали попыток поживиться «живым товаром». Воевода Белгородского разряда Борис Шереметев не дремал. Укреплял старые крепости и засечные черты, строил новые. После голицынских походов он сумел восстановить боеспособность своих полков. Через казаков вел разведку. И наскоки успешно отражались. Турки тоже использовали передышку на русском фронте. И повели здесь «войну крепостей». Чтобы, с одной стороны, прикрыться от возможных ударов с севера. А с другой, создать базы для собственного возможного наступления. В низовьях Днепра они в дополнение к Очакову и Кызы-Кермену принялись строить целую систему укрепленных городов, постепенно придвигая их к российским владениям — Аслан-Кермен, Таван, Мустрит-Кермен, Ислам-Кермен, Мубарек-Кермен. Но активных операций Порта тут не предпринимала.
