Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
знак благодарности Господу возвела к небу свои полные слез прекрасные глаза. Затем, взяв у Шаверни пропитанный кровью платок, девушка страстно прижала его к груди.
Принцесса отвернулась. Это был последний всплеск ее гордыни.
Аврора попыталась было прочесть записку, но слезы застилали ей взор, да и буквы на материи расплылись и были очень неразборчивы.
Госпожа Гонзаго, донья Крус и Шаверни попробовали ей помочь, но и они не смогли разобрать расплывшиеся каракули.
— Я прочту, — проговорила Аврора, утирая глаза тем же платком.
И она и вправду прочла:
Принцессе Гонзаго. Сделайте так, чтобы я перед смертью еще раз повидал Аврору.
На какое-то мгновение Аврора застыла. Затем, придя в себя в материнских объятиях, она спросила у Шаверни:
— Где он?
— В тюрьме Шатле.
— Значит, он приговорен?
— Понятия не имею. Знаю только, что он сидит в одиночке.
Аврора высвободилась из объятий матери и бросила:
— Я еду в тюрьму Шатле.
— Рядом с вами ваша мать, — с упреком проговорила принцесса, — и отныне она будет вам поддержкой и опорой. Ваше сердце молчало, но должно было сказать: «Матушка, отвезите меня в тюрьму Шатле».
— Как! — пролепетала Аврора. — Вы готовы?..
— Супруг моей дочери — мой сын, — ответила принцесса. — Если он погиб, я стану его оплакивать, а если его еще можно спасти, я его спасу!
Она направилась к двери; Аврора, догнав мать, принялась целовать ей руки, орошая их слезами и повторяя:
— Да возблагодарит вас Господь, матушка!
В просторной канцелярии Шатле завтракали долго и обильно. Маркиз де Сегре вполне заслужил свою репутацию, впрочем немало над нею потрудившись. Это был изысканнейший гурман, модный судебный деятель и безупречный вельможа.
Его советники, начиная от сьера Вертело де Лабомеля и кончая юным Юссоном-Бордессоном, имевшим лишь совещательный голос, отличались жизнелюбием, упитанностью, прекрасным аппетитом и чувствовали себя гораздо лучше за столом, нежели в зале суда.
Нужно отдать им должное: второе заседание Огненной палаты было много короче, чем завтрак. Из трех свидетелей, коих они намеревались заслушать, двоих не оказалось в наличии, а именно неких Плюмажа и Галунье, сбежавших из тюрьмы. Давал показания только господин де Пероль. Выдвинутые им обвинения были столь ясны и бесспорны, что вся процедура заметно упростилась.
В те поры в Шатле все было временным. У судей не было никаких удобств, в отличие от дворца парламента. Гардеробная маркиза де Сегре помещалась в темной комнатке, отделенной лишь тонкой перегородкой от закутка, где переодевались господа советники. Это было весьма стеснительно, а ведь в небольших провинциальных судах к господам советникам относились с большим почтением. Через застекленную дверь зала канцелярии сообщалась с мостом, соединявшим кирпичную, или Новую, башню с замком на уровне камеры, куда был посажен Шаверни. Чтобы попасть в тюрьму, заключенные были вынуждены проходить через эту залу.
— Который час, господин де Лабомель? — осведомился через перегородку маркиз де Сегре.
— Два часа, господин председатель, — ответил советник.
— Баронесса меня уже ждет! Черт бы побрал эти сдвоенные заседания! Попросите господина Юссона узнать, у ворот ли еще мой портшез.
Юссон-Бордессон поспешил вниз по лестнице, шагая через несколько ступенек. Так и надо, когда делаешь серьезную карьеру.
— А вы знаете, — говорил между тем Перрен Аклен-Демезон де Вьей-Виль-ан-Форе, — этот свидетель, господин де Пероль, говорил весьма удачно. Если бы не он, нам пришлось бы отложить слушание до трех часов.
— Он служит у принца Гонзаго, — отозвался Лабомель, — а принц умеет подбирать людей.
— Что я такое недавно слышал? — вмешался в беседу маркиз-председатель. — Господин Гонзаго в немилости?
— Никоим образом, — возразил Перрен Аклен, — принц Гонзаго сегодня утром один присутствовал при пробуждении его королевского высочества. Вот уж милость так милость!
— Негодяй! Мошенник! Лоботряс! Олух! — возопил в этот миг маркиз де Сегре.
Таким манером он обычно призывал к себе камердинера, который в отместку его обкрадывал.
— Имей в виду, — заявил он камердинеру, — что я еду к баронессе, так что причесать ты меня должен как следует.
Едва камердинер приступил к своим обязанностям, как в каморку господ советников вошел привратник и проговорил:
— Там хотят видеть господина председателя.
Маркиз де Сегре завопил через перегородку во все горло:
— Меня нет, черт побери! Посылай их всех к дьяволу!
— Но там две дамы! — отозвался привратник.
— Жалобщицы? Вон! Как они одеты?
— Обе в черном и под вуалями.
— Одежда проигравших процесс. Как они приехали?
— В карете с гербом принца Гонзаго.
— Ах, проклятье! — выругался господин де Сегре. — Господин Гонзаго чувствовал себя не слишком уверенно, когда давал показания в суде. Но ведь его высочество регент… Погодите-ка… Юссон-Бордессон!
— Он пошел выяснять, где ваш портшез, господин председатель.
— Вечно он где-то шляется, когда нужен! — заворчал в порядке благодарности маркиз. — Ничего путного из этого балбеса не выйдет.
Затем, повысив голос, он продолжал:
— Вы уже переоделись, господин де Лабомель? Сделайте одолжение, займите дам. Я скоро буду.
Вертело де Лабомель, который был еще в сорочке, влез в просторный кафтан из черного бархата, взбил парик и отправился отбывать барщину. Маркиз де Сегре обратился к камердинеру:
— Так и знай, если баронесса найдет, что я скверно причесан, я тебя выгоню! Перчатки. Карета с гербом Гонзаго? Интересно, кто такие эти настырные дамочки? Шляпу и трость! Почему жабо морщит, чтоб тебя колесовали, мерзавец! Достанешь мне букет для госпожи баронессы. Ступай вперед, остолоп!
Пересекая гардеробную советников, господин маркиз важно кивнул в ответ на их почтительные поклоны. В залу канцелярии он вступил как истинный дворцовый щеголь. Напрасный труд. Дамы, дожидавшиеся его в обществе немого как рыба и прямого как палка господина Лабомеля, не обратили ни малейшего внимания на его изящество. Этих дам господин де Сегре не знал. Он мог лишь сказать, что они не принадлежали к девицам из Оперы, каких обычно любил опекать принц Гонзаго.
— С кем имею честь беседовать, милые дамы? — спросил маркиз, грациозно повернувшись на каблуках и поигрывая шпагой, как истый вельможа.
Лабомель с облегчением отправился назад в гардеробную.
— Господин председатель, — ответила более высокая из дам, — я вдова Филиппа Лотарингского, герцога де Невера.
— Вот как? — удивился Сегре. — Но, насколько мне известно, вдова де Невера замужем за принцем Гонзаго?
— Я и есть принцесса Гонзаго, — с каким-то отвращением произнесла дама.
Отвесив несколько парадных поклонов, председатель поспешил к прихожей.
— Два кресла, бездельники! — вскричал он. — Нет, рано или поздно мне придется всех вас прогнать!
Его страшный вопль заставил забегать привратников, прислужников, жезлоносцев, посыльных, переписчиков и прочую шушеру Дворца правосудия, плесневевшую в соседних каморках.
Толкаясь и грохоча, они притащили целую дюжину кресел.
— В этом нет нужды, господин президент, — продолжая стоять, сказала принцесса. — Мы с дочерью
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
