час и быстро набирать высоту. Из недостатков туговатая горизонтальная маневренность, малое полетное время, всего полтора часа, и отсутствие защиты сзади. Впрочем, при его скорости два последних недостатка были несущественны.
Я разработал операцию по уничтожению этой пары истребителей. Принимать участие будут все четыре оставшиеся аэроплана авиаотряда. Иначе нас перебьют по одному. Видимо, для этого болгары, не блиставшие ни количеством и качеством аэропланов, ни опытными и отважными летчиками, и вызвали немецких асов. Договорились, что я отправлюсь якобы на бомбежку, а когда на меня нападут, вытяну «альбатросы-д2» на остальных, которые будут кружить в заданном районе.
Вылетели в то же самое время, как и сбитый наш товарищ. Тройка «анасал-дс» осталась патрулировать в выбранном мной районе, а я полетел туда, где был сбит наш аэроплан. На это раз поднялся на максимальные четыре с половиной тысячи метров и начал крутить головой во все стороны по горизонтали и вертикали одновременно, как мне казалось.
Они шли выше метров на пятьсот. Сладкая парочка, гусь да цесарочка. Подождал, когда приблизятся, заметят меня, и начал разворот с уходом вниз, чтоб набрать скорость. Якобы испугался их. Оба тут же погнались. Расстояние между нами сокращалось медленнее, чем я предполагал. Немного сбавил скорость, чтобы не передумали.
В нужную зону зашли на высоте две тысячи восемьсот метров. Я знал, где искать, поэтому сразу увидел своих и подвернул вправо, давая им возможность напасть на врага сзади сбоку. Еще на земле объяснил своим подчиненным, что такое упреждение, какой примерно надо держать курс, чтобы быстрее сблизиться вплотную. Впрочем, я им помогал, маневрируя, утягивая преследователей вслед за собой.
Три «анасал-дс» напали почти одновременно на задний вражеский аэроплан, который увлекся погоней и прозевал их. Расстреливали с трех сторон длинными очередями, судя по сверканию трассеров. Я подвернул еще вправо, рискуя подставиться, чтобы увидеть результат их атаки. Казалось, что кто-то невидимый выдергивает куски обшивки из крыльев и фюзеляжа. В том числе попали в топливный бак или продырявили что-то в двигатели, потому что вражеский аэроплан задымил.
Я зашел на боевой разворот, успевая уходить от пулеметных очередей переднего «альбатроса-д2». Преследуя меня, он увидел дымящегося соратника и, позабыв обо мне, продолжил поворот, лег на курс в сторону линии фронта. А я о нем не забыл, сразу зашел в хвост, как и два аэроплана моих подчиненных, которые немного раньше начали обстрел. Третий добивал «подранка», теряющего скорость и высоту. Мы с врагом летели на одной высоте, поэтому врезал ему в хвост, снеся верхнюю часть киля. Один из моих подчиненных малость порвал ему левое крыло, а второй наделал дырок в фюзеляже. У «альбатроса-д2» скорость все еще приличная, поэтому вышел из-под огня моих подчиненных, оторвавшись от них. Теперь я гнался за ним один, постреливая короткими очередями по пилоту. Дистанция первое время была великовата, попадал редко. Вражеский аэроплан летел по прямой. Эти машины и так туговато маневрируют, а тут еще хвост обстригли и крылья продырявили. Хотя мог специально так делать, чтобы не потерять скорость, быстрее добраться до своей территории.
Догнал я его сразу за линией фронта и, выйдя на уверенную дистанцию обстрела, начал поклевывать короткими очередями. Немец бросал машину вниз, уходя из-под огня, а потом, увидев на дороге колонну кавалерии, двигавшуюся на север, сбавил скорость, начал заходить на посадку. Вот тут я и отыгрался на нем, всаживая одну длинную очередь за другой, пока не увидел, что пилот завалился на правый бок. Подумал, что немец прикидывается убитым, добавил еще, а потом обратил внимание, что аэроплан медленно наклоняется правым крылом вниз. В какой-то момент плавное снижение под углом к земле сменилось резким переходом в «штопор». «Альбатрос-д2» завертелся, ускоряясь, и врезался носом в пологий склон длинного холма, покрытого густым лесом. Шестой. Жаль, не зачтут, потому что фотографию, которую сделал на всякий случай, не увидят. Хотя какая мне разница⁈
Я начал набирать высоту и смотреть по сторонам. В небе чисто, если не считать облака, тонкие, просвечивающиеся, словно молочный обрат. Значит, на этом и заканчиваем игру в войнушку. Выйдя на предельную высоту четыре с половиной тысячи метров, я обедняю смесь, подающуюся в двигатель, увеличив мощность двигателя и уменьшив расход топлива, и ложусь на курс юго-юго-запад. На такой высоте холодно и дышать тяжело, потому что воздух разрежен, но именно поэтому скорость выше. Где-то там, километрах в четырехстах пятидесяти, находится нейтральная Греция. Надо дотянуть до нее. В Тридцать шестом корпусном авиаотряде сочтут, что меня сбили, помянут рюмкой перламутрово-желтой сливовой цуйкэ, настоянной в бочках из древесины шелковицы, и забудут. В Греции, если доберусь, скажу, что за мной погнались, отжимая от линии фронта, два немецких истребителя, и, удирая от них, забрался так далеко вглубь вражеской территории, что на обратный путь не хватало топлива, решил лететь на юг.
168
Я беззвучно планирую по ущелью между двумя горными кряжами над текущей внизу рекой, поворачивая вслед за ее изгибами. Слева высоченная гора, справа пониже. Военной карты этого района у меня нет, только выдранная из школьного атласа, физическая всего Балканского полуострова. Судя по ней, я сейчас над рекой Места или Стримон. Когда-то бывал в этих краях. Наверное, опознал бы, если бы смотрел с земли, но вид с неба совершенно другой. Обе впадают в Эгейское море, так что мне без разницы, какая из них. Где-то впереди, понятия не имею, где, должна быть линия фронта между болгарской армией и русско-сербско-французско-английской, воюющих на территории нейтральной Греции, мнение которой по поводу такой бесцеремонности не интересовало обе стороны. Восходящие потоки нагретого у земли воздуха поддерживают аэроплан, снижаюсь очень медленно. Топливо закончилось где-то с полчаса назад, а я все еще наслаждаюсь красивыми видами и неторопливым, беззвучным, убаюкивающим полетом. Хороший планер изготовили конструкторы господина Анатры.
Ущелье закончилось, река вышла в долину и аэроплан начал снижаться быстрее. Я понятия не имел, где нахожусь и где проходит линия фронта. По информации, которая доходила до нас в Бухаресте, болгары захватили какие-то районы на севере Греции. Где была граница ранее, тоже не знал. С одной стороны желательно было бы протянуть как можно дальше на юг, чтобы уж точно сесть не на вражеской территории, а с другой места здесь малолюдные, воинских частей не видно, много удобных площадок для посадки. Черт его знает, что там будет дальше. Я выбрал длинную поляну в лесу и плавно опустился на нее, успев остановиться метрах в двадцати от деревьев.
Выкинув на землю старое одеяло, в которое закутывался в полете в
