в окружении тварей, так и за Саза. Внутри все могло быть ещё страшнее.
‒ Мы с Зедом справимся, ‒ решительно заявила Мира, хотя сама еле двигалась сейчас. Жнец больше не сможет завладеть ею, а голодальщики все ещё не нападали. ‒ Вы тоже должны. Котик, я верю в тебя!
И пока они не могли решиться, что делать дальше, со стороны храма поднялся шум. Только вот жнец не мог показаться живым людям, пока они не будут при смерти. Он бы многое хотел сказать Зеду.
Поцеловав Миру, как будто в последний раз, долго, горячо и с каким-то горьким привкусом, Сазгаус взглянул в её глаза и тихо прошептал:
‒ Если что-то случится, живи за двоих, хорошо? ‒ Кон позади прокашлялся, Саз понимал, что другу не терпелось разобраться во всем, как и ему самому, и он встал и обвел взглядом собравшихся. И тут он взглянул на Саймана и усмехнулся чему-то. В его голову пришла безумная идея, и пусть она могла стать последний, но Саз её обязательно исполнит. ‒ Сайман! ‒ Сазгаус вновь опустился к Мире, надорвал ткань на плаще, сделав тонкую маленькую полоску, взял Миру за руку и повязал ей на безымянном пальце. Его забавляло то, как она глотала воздух, не способная что-либо сказать. Понятно, в таком моменте он должен был что-то спросить, а она дать ответ. Но… Будем честными, дитя в её чреве ‒ уже ответ на его непоставленный вопрос. ‒ Пожени нас!
Кон раскрыл рот в шоке. Да и все тут раскрывали рты, и пока пытались понять, что им нужно чувствовать ‒ ударить рукой по лбу или захлопать, Кон улыбнулся. Точно… Когда, если не сейчас сделать все то, чего бы хотелось сделать в будущем, которое может не настать? Он наблюдал за тем, как Сазгаус держал руку Миры, как ждал ответа Саймана и, отойдя от группы всего на одну минуту, тоже сделал кое-что. У него оставалась последняя волшебная бумага, и он хотел было потратить её на то, чтобы предупредить мать о том, что он возвращается. Но лучше он отправит ей письмо сейчас, поблагодарив и сказав, что любит.
Письмо было коротким, потому Кон вернулся как раз к моменту, когда Сайман обрел дар речи.
— На мне нет больше робы, но, черт возьми, я все ещё жрец! — Хотя бы сейчас он мог сделать для друзей то, что они просят, наплевав на всю серьезность и опасность ситуации. Сайман прокашлялся и принял представительный вид. — Мы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать союз двух влюбленных, Сазгауса и Миры. Не сомневаюсь, что вы приняли решение осознанно и добровольно. Никто из присутствующих не против вашего союза. Пропустим клятвы… Властью, данной мне Мигу, объявляю вас мужем и женой. Целуй ее, и пошли надерем уже божественную задницу Грот!
Мира крепко сжимала ладонь Сазгауса. В этот момент она была самой счастливой женщиной в мире. О большем и просить не могла. Вокруг творились страшные вещи, а гостями их свадьбы стали чудовища, но это ничуть не омрачало момент. Поцелуй, соединивший их сердца на небесах, был слаще и горче всех предыдущих. Теперь они будут вместе всегда. Даже если это их последние общие мгновения.
— Я люблю тебя, Саз, — шепнула Мира, отпуская его. — Обязательно вернись ко мне… К нам.
— Мара, — Сайман тоже решил не терять время и повернулся к фейри, — прости меня за то, что причинил боль. Я не буду оправдываться и просить, чтобы ты приняла меня обратно. Просто хочу, чтобы ты знала: ты — лучшее, что случилось в моей жизни.
Мара хоть чуточку и успокоилась, но щеки её не высохли от слез, а страх не ушел из сердца, как у других. Но она улыбалась друзьям до тех пор, пока не подошел Сайман. Столько раз не желала его даже слушать. И сейчас бы не хотела… Уж точно не выяснять отношения. Потому что любое её слово могло вмиг разрушить тот настрой, что был у Саймана сейчас. Она улыбнулась ему, но ничего в ответ не сказала. Врать ему не могла ‒ она не примет его обратно. Но говорить такое сейчас ‒ разрушить. Разрушить самого Саймана и то крохотное счастье супругов, которые могли это слышать.
‒ И я люблю тебя, Мира, ‒ прошептал Сазгаус и поцеловал её еще раз, не в силах оторваться.
Вот только кое-кто уже устал ждать, и двери в храм раскрылись. Грот дала намек, что давно ждет своих слуг, и радость в лицах на сие действие богини тут же пропало, когда они обернулись на двери.
‒ Пошли, ‒ сказал Кон, бросив последний взгляд на Зеда, прося выполнить обещание по охране Миры, после чего первый зашел в храм, готовый принять удар на себя. За ним следом пошел Сазгаус, а дальше и Мара, подбегая к Сазу и хватая его за рукав, чтобы не потеряться во тьме помещения. А там было очень темно…
***
И в этот миг изображение расплылось, и вместо картинки группы смертных в оранжевой воде появилась черепушка. Маленького роста богиня закусила губу и скучающе провела пальчикам поводе, отчего череп исчез, а она перекатилась по траве и взглянула на облака. Жалко было её мальчика. Уже давно её с таким уважением никто не почитал, и обидно будет, если его душа уйдет к старшей сестрице.
Уже не первый раз она забирала души смертных до того, как они родятся, не позволяя шанса выбрать свою собственную богиню, как, например, этого милого жреца Мигу. Это уже выводило из себя многих богинь, но никто не мог образумить сестрицу. Пора было переходить к тяжелой артиллерии до того, как милый Сазгаус уйдет к Грот.
‒ Суна! ‒ позвала богиня свою спутницу на апельсиновом озере. ‒ Где младший братец? Грот совсем ошалела со своими сделками. Моего мальчика и мальчика Мигу забирает!
Поднявшись с травы на босые ножки, Савэ взглянула на старшую сестру, облаченную в красную ткань, за которой не было видно даже лица. Она сидела под любимым деревом Мигу на скамейке и протянула пальчики к птичке сестры Морро, которая с радостью села на него и запела песенку одной из шести «светлых» богинь.
‒ Хран сегодня обещал навестить Индру, а то она совсем расстроилась из-за того вулкана, который унес жизни целого острова, ‒ рассказала Суна и подкинула птичку, чтобы она летела дальше по своим делам в этом бессмертном саду. Обернувшись на Савэ, Суна улыбнулась, хотя это можно было заметить только по голосу. ‒
