здесь. Как видите, я все-таки познакомилась с Кларой.
– Но… – начал Стэн рассудительно. – Но… – Тут он остановился. Ему было ясно, что женщина допустила какую-то вопиющую ошибку, но трудно было сформулировать, какую именно. – Кажется, мне надо сесть, – сказал он и осмотрелся в поисках ближайшего стула.
Доктор Кусмероглу наклонилась к нему и принюхалась.
– Понятно, – вздохнула она. – Послушайте, Стэн. Я отыщу Эстреллу, и мы отведем вас домой.
III
Проснувшись, Стэн немедленно об этом пожалел. У него не было никакого опыта похмелья, но он сразу узнал симптомы. Когда ему удалось достаточно широко открыть глаза, он увидел стоящую над ним Эстреллу. Она была очень близко и что-то ему протягивала, только он не мог понять что. Порылся в памяти, ничего не вспомнил и слабым голосом сказал:
– Прости, милая.
Вернее, ему показалось, что он это сказал. Казалось, Эстрелла ничего не услышала. Она не только сочувствовала ему, но и выглядела очень довольной.
– Давай, – успокаивающе сказала она, – выпей это. Я хочу кое-что тебе рассказать.
Стэн понял, что она ему говорит. И это не улучшило его настроения. Он по опыту знал: если ему что-то хотят сказать, то это нечто такое, чего сам он предпочел бы не слышать. Как ни удивительно, Эстрелла не казалась рассерженной или обиженной – обычно Стэн связывал с подобными словами именно такие чувства. Она улыбалась. Глаза ее блестели.
– Ради бога, – говорила она. – Да выпьешь ли ты, наконец?
Оказывается, она протягивала ему чашку кофе. Это был не славный крепкий турецкий кофе, а та бурда, которую пьют за завтраком американцы. Он торопливо осушил чашку, но Эстрелла не стала дожидаться этого.
– Ну как? – спросила она. – Зигфрид сказал, Марк что-то в него добавил.
Стэн осторожно повернул голову. Очевидно, шеф действительно что-то добавил. От головной боли не осталось и следа. Во рту по-прежнему держался вкус старых окурков, и неожиданно Стэн испытал невероятную жажду…
Эстрелла была к этому готова. Она протянула ему еще одну чашку с шипучим напитком.
– Зигфрид сказал, что это поможет. – Отхлебнув, Стэн кивнул. – Знаешь что? Пока Клара занималась гостями, я долго разговаривала с Гипатией. Ты знаешь, что у Клары был нервный срыв, когда цунами уничтожило ее остров? – Стэн кивнул, и, к счастью, голова у него не отвалилась. – Поэтому она и оказалась здесь. Зигфрид настоял на ее прилете. Вначале он подумал, что она может устроить нечто вроде своего острова – для сирот, понимаешь?
Стэн принялся по очереди разминать мышцы. Казалось, все работает нормально. Он сказал:
– Стрелл, милая. Это долгая история? Я голоден.
– Почти вся. Клара отказалась. Сказала, что не может снова стать мамой. И тут она встретила нас.
Стэн не перестал ее слушать, но все его мысли были только о яичнице с ветчиной и жареной картошке. Когда он понял, что Эстрелла замолкла и смотрит на него, он мигнул.
– О. Да. Ее заинтересовала ты.
– Главным образом ребенок. Ты понимаешь, что означает ее разговор о теще и свекрови?
– Это связано с ребенком? – спросил он.
– Отчасти. Если Клара станет твоей тещей или моей свекровью – или и той и другой одновременно, кем она будет приходиться ребенку?
И тут до него дошло.
– Боже, – удивленно ответил он. – Она хочет быть бабушкой малышки.
Эстрелла энергично кивнула.
– Вот именно. Что ты об этом думаешь?
Стэн не колебался.
– Отлично, – сказал он. – Она очень подходит. А теперь мы можем поесть?
IV
Эстрелле и Стэну больше не пришлось жаловаться на отсутствие общества. Им все время звонили, к ним постоянно заходили. Стэну было все равно, но Эстрелла казалась довольной. Она сказала Стэну:
– Знаешь, это хорошо. У нас дома все постоянно заходили друг к другу – на чашку мате, или вернуть что-нибудь взятое взаймы, или просто посидеть и поболтать. Мне этого не хватало. А тебе? – У Стэна не было опыта общения с соседями, поэтому он только широко улыбнулся, потрепал ее по плечу и спросил, не пора ли поесть.
Он отправился в душ, а когда вышел, Эстрелла поджидала его.
– Милый. Звонила Ровена Макклюн.
Он перестал вытираться.
– Что ей нужно?
– Ну, ее очень интересует наш ребенок, и я пригласила ее заходить. А она захотела прийти прямо сейчас.
Стэн застонал.
– Стрелл, хватит с нас…
– Поэтому я ее и пригласила. Мне она нравится, Стэн. Тебе лучше одеться.
Одеваясь, он услышал дверь. А когда вышел, Ровена Макклюн уже была в комнате, сидела в мягком кресле (однако он заметил, что она не скрывает свой нематериальный статус: обивка кресла под ней нисколько не прогибалась). Когда они включили «Аиста», она была совершенно очарована – и не только круглолицым маленьким изображением с улыбкой Будды, которое плыло перед ними, но и рассказом Стэна обо всех происшедших с ребенком переменах. Она оказалась хорошим слушателем. И хорошим рассказчиком: с готовностью отвечала на любые вопросы Эстреллы о своей жизни.
– Ну что ж, – говорила она, – первая часть, сразу после моей смерти, была не очень интересной. Я просто дурачилась, как все. Потом мне надоело развлекаться, как делали другие сохраненные сознания, но я поняла, что женщине без образования, в сущности, больше заняться нечем. Однако это можно было исправить. Среди сохраненных сознаний оказалось достаточно серьезных образованных людей. Было организовано обучение. Я прошла несколько курсов. Не знаю, принял ли бы меня органический Гарвард в аспирантуру – я собиралась учиться дальше и получить степень бакалавра, – но электронный Гарвард принял, и вскоре я получила диплом доктора философии. Точнее, целых три диплома, потому что меня интересовали самые разные вещи.
Стэн перебил:
– И больше вы ничего не делали? Только учились?
– Но это было интересно, Стэн. Думаю, вам тоже не помешало бы.
Захваченный врасплох, Стэн сумел только сказать:
– Но, Ровена, я собираюсь стать отцом.
– И вам еще нет восемнадцати, – напомнила она. Потом улыбнулась. – Поговорим об этом в другой раз. Да, я делала кое-что иное. Создала себе изображение с другим лицом и отправилась посмотреть, как поживает Орбис. Он был в трауре. Он действительно горевал обо мне. Я видела, что моя органическая смерть тяжело отразилась на нем. И дела у него шли не очень хорошо. Он терял паству.
Но старался изо всех сил, потому что считал, что люди в нем нуждаются.
Меня начала мучить совесть, и я вернулась к учебе. На этот раз я окончила богословский факультет. Получила лицензию священника и проповедника Божьего слова. Какое-то время занималась этим, но потом поняла, что мне не очень удается обращать неверующих. Я даже пробовала на хичи – но это безнадежно.
Поэтому я попросила
