IX
Граф Годард Бентинк ван Альденбург только-только вернулся с охоты, когда телефонный звонок принес ему весть о скором прибытии нежданного гостя. Он не мог похвастаться близким знакомством с Вильгельмом, хотя их первая встреча состоялась еще в 1884 году — когда он в качестве рейхсграфа был представлен кайзеровскому двору. Бентинки были «медиатизированной» династией, Вильгельм называл их «кузенами» или «светлостями» — обычная форма обращения к мелким феодалам. В августе 1909 года Вильгельм гостил у брата Годарда, Филиппа, в его поместье Миддахтен (отсюда — и картина на стене вагона); Амеронген и Миддахтен рассматривались в качестве места проведения планировавшихся мирных переговоров, Бентинки и в самом деле идеально подходили на роль посредников — в роду у них были и немцы, и англичане. Бентинки были членами ордена иоаннитов — протестантского аналога ордена мальтийских рыцарей, во главе которого традиционно стоял какой-нибудь прусский принц. Так что Бентинков и Гогенцоллернов многое связывало. Резиденция Бентинка — замок Амеронген представлял собой построенный в XVII столетии особняк, окруженный двойной линией рвов. Последнее обстоятельство в значительной степени и обусловило выбор Амеронгена в качестве места пребывания экс-кайзера: легче было организовать охрану.
Бентинку позвонил губернатор Утрехта граф Линден ван Занденбург. Хозяин имения сопротивлялся — говорил, что большая часть дома давно не используется, двери заколочены, топлива осталось на два дня, машины два года как на приколе, прислуга либо в армии, либо болеет гриппом, словом, он никак не может принять такого высокого гостя… Тон Бентинка несколько смягчился, когда Линден ван Занденбург заверил его, что правительство оплатит все расходы. Решающий аргумент привел его старший сын, Карлос, или Чарли: «Бентинки принимали императора, когда он был на вершине славы. Теперь, когда он свергнут, мы тем более не можем отказать ему в пристанище». Граф неохотно согласился принять Вильгельма, но только на три дня.
11 ноября — в день заключения перемирия — Розен в последний раз позавтракал в обществе бывшего кайзера. На сей раз голландцы не отказались от угощения с монаршего стола — достаточно скудного. В 9.30 утра поезд тронулся. По пути следования на север Нидерландов его пассажирам довелось услышать и увидеть немало неприятного: за окнами что-то кричали, свистели, грозили кулаками; некоторые даже делали красноречивый жест — ладонью по горлу. «Совершенно отвратительное зрелище», — записал Ильземан. Утешили себя предположением, что толпы состояли из бельгийских беженцев. В 3.20 пополудни поезд остановился на маленькой станции Маарн.
И здесь прибывших ожидала толпа, потрясавшая кулаками и выкрикивавшая ругательства. Шел дождь, иначе людей собралось бы больше. Среди «встречающих» была и леди Сьюзан Таунли — старая знакомая Вильгельма, она приехала с целью «надрать уши» кронпринцу, который, как она думала, был в числе пассажиров. Дама успела побывать в Миддахтене, куда, полная благородного гнева, отправилась сразу после того, как услышала новость о прибытии беглецов на германо-голландскую границу. Она решила, что кайзер отправится туда, но, поняв свою ошибку, леди Таунли ринулась в Маарн.
Сам Вильгельм несколько подретушировал картину ожидавшей его встречи. По его словам, «заброшенная маленькая станция была почти пуста, если не считать дюжины голландских чиновников, вездесущих репортеров разных газет и нескольких деревенских парней, которых сюда привело чистое любопытство». Когда Вильгельма усадили в подготовленный для него автомобиль, обнаружилось, что выезд заблокирован другими машинами, в которых не было водителей.
Как пишет очевидец, экс-кайзеру пришлось ждать «под любопытными взглядами окружающих — это был, видимо, один из самых неприятных моментов в его жизни». Сьюзан Таунли дает свое описание встречи: по распоряжению властей, симпатизировавших «бошам», на деревьях были заранее рассажены специально подготовленные люди, которые должны были приветствовать Вильгельма, но их голоса потонули в свисте и улюлюканье — очевидно, со стороны тех самых «нескольких деревенских парней». Впрочем, физическое насилие к кайзеру попыталась применить только одна она. Бентинк и несколько других голландцев с трудом сумели оттащить экспансивную даму от капота машины и тем сохранить в целости и сохранности физиономию ее прежнего приятеля. Результатом инцидента стало то, что супруг Сьюзан потерял работу. Вильгельма должным образом приветствовали граф, его будущий покровитель, и Линден ван Занденбург, выступавший в качестве личного эмиссара королевы. Вильгельм, четверо сопровождающих его лиц и оба голландца отправились в направлении Амеронгена. До начала новой жизни оставалось полчаса пути.
ГЛАВА 17
АМЕРОНГЕН И ДООРН
I
Первое, что произнес Вильгельм по прибытии в замок Амеронген, было: «Ну, что Вы насчет всего этого скажете? Принесите-ка мне чашку настоящего горячего английского чаю!» — после чего зябко потер руки. Его провели наверх и показали спальню (и постель), в которой некогда, в 1672 году, переночевал Людовик XIV, а теперь должен был ночевать он. Вероятно, это польстило его императорскому достоинству. Он извинился перед дочерью Бентинка Элизабет: «Почтенная графиня, простите, что я Вас побеспокоил; но это не моя вина». Во время ужина, устроенного Бентинком, Вильгельм говорил о своей невиновности: «Господь Бог свидетель, моя совесть чиста, я никогда не хотел этой войны». Потом он вновь обрушился на «предателей»:
«Тридцать лет я нес на себе эту чудовищную ответственность, тридцать лет я отдавал всего себя отечеству. И вот награда, вот благодарность! Никогда не думал, что флот, это мое детище, так меня отблагодарит. Никогда не думал, что моя армия развалится с такой пугающей быстротой. Те, для кого я так много сделал, вывалили меня в помойную яму! Людендорф, Бетман и Тирпиц — вот кто виноват в том, что мы проиграли войну!»
Вильгельм привез с собой 158 бутылок вина, но вряд ли это делало его желанным и «легким» гостем. Тем не менее, судя по всему, Бентинк никак не обнаруживал своих эмоций и воспринимал все свалившиеся на него заботы с беспримерным стоицизмом.
Голландский министр иностранных дел уговорил Бентинка продлить пребывание Вильгельма на неопределенное время. Правительство снабдило его продовольствием и топливом, выделило несколько человек для помощи по хозяйству, четырнадцать полицейских для охраны и специального детектива. Войти на территорию можно было только с разрешения графа Бентинка. При входе гость получал белую карточку, при выходе он должен был обменять ее на синюю. Ворота круглые сутки были под охраной, лед на замерзших рвах аккуратно разбивали, чтобы никто не мог проникнуть внутрь, минуя ворота. Власти убедили Вильгельма сократить численность своей свиты, и вскоре большая часть из 78 его спутников по путешествию из Спа в Амеронген была отправлена обратно в Германию. Первое время при нем оставалось 22 человека. Прибывшую две недели спустя Дону сопровождали 11 человек, так что общий состав немецкой колонии, не считая самих супругов, составил 33 души. В замке мест для всех не хватило, и большинству придворных пришлось разместиться в местных гостиницах.
