– Так ты ее любишь? – насупилась Сюзанна.
– Да, но не так, как ты это понимаешь.
– Существует лишь один способ любить.
– Какое заблуждение, дорогая! На свете есть столько же способов для любви, сколько форм красоты. Разве красота неба похожа на красоту земли? А красота огня – на красоту воды?
Разве брюнетку любят так же, как блондинку, а женщину веселую – так же, как сильную? Знаешь, я любил, помимо прочих, прелестную девочку, распоследнюю нищую гризетку, какая только могла выйти из рук Всевышнего: Шант-Лила А сегодня она благодаря господину де Маранду имеет особняк, карету, лошадей. Так вот, ее я любил не так, как тебя.
– Больше?
– Нет, иначе.
– А свою жену, раз уж ты хочешь о ней поговорить, как ты любил?
– Тоже иначе.
– Ага! Значит, ты все-таки ее любил?
– Дьявольщина! Почему бы нет?! Она достаточно для этого хороша.
– Иными словами, ты любишь ее и сейчас, негодяй?
– Это уже другая история, дорогая Сюзанна. Ты мне доставишь удовольствие, если мы прекратим этот разговор.
– Послушай, Камилл! Со времени нашего отъезда из Парижа ее имя не сходит у тебя с языка.
– Черт побери! Это вполне естественно: восемнадцатилетняя красавица, которую я оставил навсегда после года совместной жизни!
– Ну нет! Говори что хочешь, но это ненормально, когда мужчина рассказывает любимой женщине о сопернице, которую он любил и продолжает любить. Никто из двух женщин не выигрывает, зато обе оскорблены. Ты меня понимаешь, Камилл?
– Не совсем.
– Постарайся понять. Я клянусь перед Богом, что ты первый, единственный мужчина, которого я люблю…
Если бы г-жа де Розан могла не только слышать, но и видеть через дверь, она поразилась бы тому, с каким двусмысленным выражением ее муж встретил признание Сюзанны.
– Клянусь, Камилл, – продолжала Сюзанна, не замечая его насмешливой гримасы, – что люблю тебя страстно. Как ты просил меня не поминать Кармелиту, я тебя прошу не говорить мне о госпоже де Розан.
– Какого черта она может сейчас делать? – промолвил Камилл, стараясь избежать вопрос Сюзанны.
– Камилл! Камилл! Это подло! – вскричала она.
– Хм! В чем дело? – спросил молодой человек, словно стряхнув с себя задумчивость. – Что подло?
– Как ты можешь, Камилл! Мечтаешь о собственной жене, находясь рядом со мной?! Думаешь только о ней и даже не слушаешь, когда я прошу не говорить о ней. Камилл! Камилл! Ты меня не любишь!
– Я тебя не люблю, дорогая?! – вскричал Камилл, осыпая ее поцелуями. – Я тебя не люблю?! – повторил он, и его шумные ласки произвели на г-жу де Розан такое же действие, как жидкий свинец, по капле вгрызающийся в живую плоть.
Наступила тишина. Несчастная женщина едва не лишилась чувств и не упала на паркет. Она оперлась на мраморный столик с изогнутыми ножками, а потом рухнула на стул, где сидела неподвижно с закрытыми глазами, прерывисто дыша и не имея сил попросить у Господа помощи в исполнении задуманной ею страшной мести.
Но когда она услышала продолжение разговора, силы вернулись к ней.
– Знаешь, который час? – спрашивал Камилл у Сюзанны.
– Нет. Да какое мне до этого дело? – удивилась девушка.
– Уже пять часов.
– Ну и что?
– Нам будет удобнее там, а не здесь, – нежно пропел Камилл.
Слово «там» заставило креолку содрогнуться. «Здесь» означало «за столом», «там» – «в алькове».
– Идем же, дорогая! – продолжал Камилл.
– Ты меня любишь? – томно промолвила Сюзанна.
– Я тебя обожаю! – отозвался Камилл.
– Поклянись!
– Не можешь ты без клятв!
– Так ты клянешься?
– Да, сто раз да!
– Чем?
– Твоими черными глазами, твоими бледными губами, твоими белыми плечами.
Сквозь замочную скважину г-жа де Розан увидела, как Камилл увлекает Сюзанну к алькову.
– Да простит меня Господь! – прошептала она.
Отойдя от двери, она приблизилась к камину, взяла стакан воды и залпом его осушила. Проверив оружие, она отворила дверь и вышла в коридор.
Когда она подошла к двери номер двадцать три, она увидела, что ключа нет.
Креолка вернулась к себе и застыла, словно окаменела.
Придя в себя, она осмотрела внутреннюю дверь. С ее стороны были задвижки, с другой – замок.
Еще она заметила вот что: кроме задвижек с ее же стороны находились дверные засовы, удерживавшие дверь, один – на потолке, другой – на полу.
Тогда она поняла, что ничто не потеряно.
Она бесшумно отодвинула задвижки, а потом и запоры.
Дверь держалась лишь на язычке замка, запертого на два оборота.
Она нажала на дверь, и та широко распахнулась.
Она не спеша, ровным шагом двинулась к алькову. Скрестив руки на груди, она взглянула на изумленных любовников, тесно прижавшихся друг к другу, и сказала:
– Это я!
XXXI.Глава, в которой рассказывается, как умеет за себя отомстить любящая женщина
Появление г-жи де Розан было настолько неожиданным, что ошеломило Сюзанну и Камилла.
Они будто – окаменели, внезапно застыв и смертельно побледнев.
– Повторяю: это я! Вы что же, не узнаете меня? – глухо проговорила она.
Любовники опустили головы и молчали.
– Камилл! – продолжала г-жа де Розан, пристально глядя на своего мужа. – Ты меня постыдно обманул, подло предал. Я пришла рассчитаться с тобой за подлость и предательство.
При этих словах Сюзанна подняла голову. Она хотела было ответить, но Камилл зажал ей рукой рот и шепнул, но так, что креолка услышала:
– Молчи!
Госпожа де Розан побледнела и на мгновение прикрыла глаза. Потом, справившись с болью, которую ей причинили слова мужа, проговорила:
– Негодяй! И он еще называет ее на «ты» в моем присутствии!
Камилл решил, что пора вмешаться.
– Послушай, Долорес, – как можно ласковее начал он, – я не собираюсь ни скрывать, ни оправдывать свое предательство.
Но мне кажется, что здесь не место для объяснений, которые ты вправе от меня ожидать.
– Объяснения?! – вздрогнула креолка. – Какие могут быть объяснения? Что ты собираешься мне объяснять? Свое преступление? Вот она я, стою перед тобой! Разве я первая клялась тебе в вечной любви? Разве я обещала хранить верность? Или нарушила клятву? Что нового ты можешь мне сказать?
