Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
Короче, Саша, я в тот вечер просто умолял Галину Павловну записывать за Славой эти рассказы или хотя бы всегда держать наготове магнитофон… А после ресторана они повели меня к себе домой, где мы сидели на кухне, втроем пили чай, обсуждали всякие благотворительные проекты, а потом Ростропович сказал мне, что сегодня состоялся его последний концерт в России — новые российские «отвязные» критики пишут о нем какие-то гадости, и больше он играть не будет.
— Как? — сказал я. — Ты же сам только что внушал мне, что нужно быть выше газетной хулы и мрази!
— Нет, я больше тут не играю.
— Но ведь публика не виновата!
Он, однако, был непреклонен. И я подумал: а так ли верно, что публика не виновата в том, что пишут ее «отвязные» критики, что поют с экрана ее кумиры и что творят ее министры и правители?
Мы расстались в четыре утра, а в девять я снова был у него и, представь себе, застал у него уже человек десять певцов и певиц, которых он прослушивал в связи со своей постановкой оперы в Самаре. И тогда я понял, что значит слово «титан». Солженицын и Ростропович — два последних титана нашего века, это бесспорно. При этом я не знаю, какой титан Солженицын насчет выпивки и застольных баек, но что Ростропович титан в трех лицах — и в музыке, и в риторике, и в застолье, — это я видел своими глазами. И потому втройне жаль, что мы не попали сегодня в Милан и не выпили с ним. Ты бы услышал великие байки великого человека! — Городишко Наварра, — сообщил Саша. — До Милана полста километров.
«Совершенно секретно», № 10, 2009 г.:
ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ, или КТО ПОБЬЕТ АБРАМОВИЧА?
(к национальной гордости великороссов)
ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ РФ
ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПРОПУСК
Выдан гражданину: Тополь Эдуард Владимирович
Для въезда и пребывания в: г. Анадырь.
Цель въезда: Деловая поездка — презентация художественного фильма «На краю стою», знакомство с эко-культурным наследием Чукотки.
Татьяна ГАМАН, инженер-технолог, начальник Управления социальной защиты населения Чукотского АО, на Севере с 81-го года: Лучшие годы Чукотки — с 1980 по 87-й. Тогда людей сюда привлекали повышенной зарплатой, приезжали на 3 года, оставались надолго. Был высокий образовательный уровень. Билибинский район был крупнейшим по добыче золота, олова, вольфрама. У чукчей и эскимосов было большое количество скота. Развал и голод начались с 1987 года. Прекратились зарплаты, шахты закрывались, поселки рассыпались, профессионалы уехали. Чукчам разрешили приватизировать оленей, и пошло — оленей меняли на водку, стада утратили и съели, династии оленеводов и зверобоев исчезли. От населения в 150 000 человек осталось 50 000, из них 16 000 — чукчи и эскимосы, остальные — пенсионеры, дети, инвалиды, алкоголики, ну и трудоспособные.
Василий КЕКВЭЙ, заслуженный артист РФ: С 89-го начался беспредел и безвластие. Дешевой китайской водки было — залейся, а еды не было, яблоко стоило 2 бутылки водки. Браконьеры с вертолетов пулеметом расстреливали тысячи оленей, вырезали языки и увозили этот деликатес в Китай. Коммерсанты водку везли пароходами, приезжали в тундру с трехлитровыми банками спирта, отдавали оленеводам, и те разрешали рубить оленям рога на панты, и самолетами — тоже в Китай. От полумиллионного стада оленей осталась десятая часть. А почему чукча пьет? Ну, нас еще и при царе спаивали. А при соввласти у оленеводов забирали всех детей старше 7 лет (и меня в том числе), увозили в интернаты, а родители, оставшись без детей, пили с тоски и безделья, у них исчезала необходимость постоянной добычи пропитания для детей, шитья для них одежды. А дети, живя в интернатах, забывали народные ремесла, обычаи оленеводства и морского промысла — охоты на китов, моржей, тюленей. Чукотка деградировала, праздник «День молодежи» означал день, когда пенсионеры получали на почте пенсии, а молодежь эти деньги тут же отнимала и пропивала…
Анатолий РАКИТИН, бизнесмен, поселок Эгвекинот: При Ельцине все бюджетные деньги Чукотки ушли незнамо куда. Семь лет зарплаты не выдавали, даже картошки не было! Люди обнищали, и народ отсюда посыпался как горох. Квартиру отдавали за билет до Москвы. Я тоже уехал…
Ида РУЧИНА, руководитель Чукотского автономного отделения Красного Креста: В 2000 году, когда мы сюда пришли, продовольственных завозов не было вообще. Эскимосы Аляски, спасая своих чукотских братьев, слали сюда самолетами чечевицу, масло и другие продукты. Но их распределяли только по чукотским семьям, это порождало национальную рознь. Русские говорили: а мы в холоде, в голоде, без еды…
Наталья ЗЕЛЕНСКАЯ, зам. главы района по социальной политике, Эгвекинот: В магазинах были только уксус и лавровый лист, в Чукотском и Провиденском районах давали на человека 300 граммов макаронных изделий на месяц, их размачивали и делали лепешки. Детей в детсадах кормили ржавой селедкой. Глава управы жил на валидоле — ему из детсадов приносили на руках детей и клали на стол: кормите сами чем хотите!
Ирина РЯБУХИНА, начальник департамента культуры, спорта и туризма Чукотского АО: Я тогда работала в турфирме гидом. Помню, приплыл к нам канадский миллионер на своей яхте, вышел на берег, а там местные доктор и учительница стали у него хлеб просить для своих детей. Тогда мне впервые стало стыдно за свою страну…
Леонид ГОРЕНШТЕЙН, бывший зам. начальника управления культуры Чаунского района: В 1996 году в Певеке зарплату не платили 11 месяцев, мы ездили в села, добывали оленину и делили ее по библиотекам…
Влад РИНТЫТЕГИН, хореограф, инструктор Красного Креста: Мы чукчи, живущие в море. Я родился в Аккани, это древнее поселение охотников и зверобоев. Студеное место, снежные сопки, красота необыкновенная. А в 1965 году нас погрузили на вельботы и принудительно повезли в Лорино на побережье Берингова пролива. Все плакали, плыли, не поднимая голов. Ведь в Аккани остались могилы предков и наши обычаи, когда старейшины следили за всем — сколько заготовили мяса, рыбы, ягод, сколько пошили меховой одежды, кто на ком женится. А тут, в Лорино… Старые деревянные дома, оленей пропили, трезвых не стало, безысходность, жуть. К весне кончились припасы в мясных ямах, и дед, чтобы сэкономить продукты, назначил день своей смерти…
Ида РУЧИНА: Когда мы стали выяснять — семь лет люди не получают зарплату, в месяц 2 банки тушенки на человека или 2–3 кг оленины, — как они живут? Оказывается, зарплаты начислялись прямо на государственный магазин, и там люди по ценам, установленным начальством, могли в счет этой зарплаты покупать просроченные продукты. Причем цены вдвое выше, чем в коммерческих лавках рядом. Схема воровства понятна? При таких ценах мизерной, в 5000 рублей, зарплаты людям хватало на неделю. И народ разбежался, аэродромы бросили, поселки тоже. Чукотка выглядела как выброшенный на берег кит, которого до костей объели бакланы воровства и полярные волки коррупции.
Наталья ЗЕЛЕНСКАЯ: Тут прилетает Роман Аркадьевич, я его встречаю в порту. Как я к нему отношусь? Как ко всем олигархам — с ненавистью и злостью. Он выходит из самолета и говорит: «Знаю, что здесь все плохо. Я не Бог, но чем сможем — поможем». Тут у меня что-то из рук выпало, он нагнулся, поднял. Зашли в кафе. Кто-то дверь не закрыл, дует. Он вскочил, пошел и сам закрыл дверь. Думаю: ничего себе олигарх! А он говорит: «Так нельзя жить, почему такая бедность? Как вам не стыдно? Скажите, что и сколько нужно, чтобы стало лучше?»
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
