турецкие дороги и реки, развративших собственные войска. Для массовых расправ стали создавать специализированные «айнзатцгруппы», выбирать уединенные места. Потом построили и стационарные «фабрики смерти» с газовыми камерами, задымили трубы крематориев. Постарались, чтобы на этот раз не разбазаривалось имущество жертв. Приходовали золотые вещи, одежду, обувь, часы, женские волосы. Начались исследования, как рационально использовать сами трупы — пепел на поля в качестве удобрений, жир для изготовления мыла, кожу на выделку…
К началу второго акта всемирной трагедии был еще жив и руководитель первого акта, кайзер Вильгельм. Он благополучно проживал в голландском городке Доорне, увлекался выращиванием тюльпанов. В отличие от русского царя, он сохранил значительные капиталы, и местные власти относились к нему весьма почтительно. Вильгельм ничего не переосмыслил, ни в чем не раскаивался, просто считал — где-то допустили досадные ошибки. Он горячо одобрил приход к власти Гитлера и его политику, а когда грянула война, был просто счастлив. Писал, что нападение на Польшу проведено «замечательно», «в старом прусском духе».
В 1940 г., при вторжении в Голландию, Вильгельм трогательно приветствовал германские части, проходившие через Доорн. Слал восторженные телеграммы фюреру, восхищался «новым порядком». Умиленно восклицал: «Рука Господа созидает новый мир и творит чудо… Возникают Соединенные Штаты Европы под предводительством Германии». «Блестящие генералы, командующие армиями в этой войне, вышли из моей школы, в Мировой войне они лейтенантами, капитанами и молодыми майорами сражались под моим началом. Ученики Шлиффена, они воплотили в жизнь его планы, разработанные под моим руководством. Они сделали это точно так же, как мы в 1914 г.». Чем завершилось воплощение в жизнь этих планов, Вильгельм не увидел. Он умер 4 июня 1941 г., перед самым нападением на Россию.
Глава 72.
Священная война
Сталин перед войной неоднократно принимал решения, противоположные решениям Николая II. Это не случайно. Советская разведка сумела похитить часть архивов высланного за границу Троцкого. А на судебных процессах над врагами народа в 1938 г. купили себе жизни исчерпывающими показаниями высокопоставленные эмиссары масонской «закулисы» Радек, Раковский и Сокольников. Известно им было очень многое. Поэтому Сталин знал, как вовлекали Россию в Первую мировую, как западные союзники подставляли и погубили ее. Когда Англия и Франция снова принялись лгать и двурушничать, Иосиф Виссарионович отвернулся от них, предпочел договориться с Германией. Это сулило и прямые выгоды, позволяло вернуть западные области, отнятые у России. Добавить еще и Галицию, Буковину, когда-то занятые русскими войсками, но потом потерянные.
В 1914 г. в преддверии схватки Николая II и его окружение, и немцы с австрийцами своими провокациями подтолкнули объявить мобилизацию — и именно ее Германия использовала как повод к войне. Сталин это тоже знал. Обсуждая ситуацию с военными, прямо указал на данный факт. Стараясь избежать подобного развития событий, он требовал не поддаваться на провокации. Однако Гитлером война с Советским Союзом была предрешена, и провокации ему не требовались. Он напал без всякого повода и вообще без объявления войны…
Некоторым советским военачальникам довелось как будто вернуться в собственное прошлое, перескочить на четверть века назад. Прапорщик Суджанского полка Георгий Сафонов завершил Первую мировую на Румынском фронте, останавливал немцев под Яссами. Новую войну генерал-лейтенант Сафонов встретил там же, командовал Приморской армией, защищал Одессу. Иван Конев в той войне был фейерверкером в артиллерийской бригаде. В июле 1941 г. генерал Конев принял первый бой по «старой специальности», организовывал под Витебском оборону из отдельных подразделений, заменил убитого командира батареи, а потом и наводчика, сам стрелял по лезущим немецким танкам.
Красная армия оказалась не готовой к схватке не столько технически, сколько морально. С середины 1930-х Сталин совершил резкий поворот партийной политики от «революционной» к государственно-патриотической системе ценностей. Восстанавливалась историческая преемственность между СССР и царской Россией. Изменилось преподавание истории, вернулась на полки классическая русская литература, в армии восстановились офицерские и генеральские звания, на экраны начали выходить фильмы о славных героях русского прошлого. Попали под уголовную ответственность разгулявшийся гомосексуализм и пропагандируемые аборты. Вместо марксистских установок об отмирании семьи и государства внедрялись тезисы об их укреплении. Конституция 1936 г. утвердила равенство граждан вместо «диктатуры пролетариата». Было реабилитировано казачество. Наконец, в 1939 г. прекращены преследования по религиозным делам.
Но ведь эти процессы осуществлялись уже в предвоенные годы. А служило в строю и попало под первый страшный удар то поколение, которое воспитывалось в духе «пролетарского интернационализма». Усвоившее, что иностранные солдаты — «братья по классу», а слово «патриот» считавшее бранью. Поколение, забывшее подвиги отцов и дедов, громившее храмы и гордившееся безбожием. Оно было пропитано той же самой идеологической отравой, в свое время разложившей царскую армию, и результаты стали аналогичными. Великая Отечественная началась такими же явлениями, какими закончилась для России Первая мировая. Солдаты бросали оружие, сдавались, дезертировали. За полгода в плену оказалось 3,9 млн человек! Сотни тысяч осели в «примаках» у украинских и белорусских баб.
Однако старшее поколение еще сохранило в душе понятие Отечества, а многие и Веру. К. К. Рокоссовский в период отступления зашел в деревенскую избу, где лежал больной старик, дважды раненный в Первую мировую. Посмотрел он на командиров и сказал: «Я старый солдат, воевал с немцами. Мы врага на русскую землю не пустили. Что же вы делаете?» Маршал писал: «Эти слова помню и по сей день. Я ощутил их, как пощечину». А старик добавил: «Если бы не эта проклятая болезнь, ушел бы защищать Россию»… Рокоссовский вспоминал и другой эпизод. Врага пытались остановить под Ярцевом, собирали фронт «из ничего», из разрозненных отступающих подразделений. При атаке немцев бойцы привычно побежали. «Среди бегущих — солдат, такой усач из мобилизованных, хлебнувший первой войны. Он бежит и покрикивает: «Команду подай!.. Кто команду даст?.. Команда нужна! — что-то созрело в нем, и он сам гаркнул: Стой! Ложись! Вон противник — огонь! — я этого усача и сейчас представляю, как живого».
Рокоссовский вообще ценил ветеранов Первой мировой. В боях на Смоленском направлении и под Москвой к нему приходили наспех собранные разношерстные пополнения, и он старался выявить участников прошлой войны, назначал их командовать отделениями, взводами, ротами. При формировании Брянского фронта генерал Батов встретил среди солдат бывшего сослуживца Баркова, в свое время командовавшего отделением в Лейб-гвардии стрелковом полку. Рокоссовский, узнав об этом, сразу спросил: «Батальон потянет?» (в итоге рядовой был назначен помощником командира роты).
Люди старших поколений приходили на смену сдавшимся, на подкрепление растерянным и деморализованным двадцатилетним. А солдаты царской армии были воинами с большой буквы. Они прошли огонь и воду, получили великолепную выучку, и они-то не обманывались насчет «братьев по классу». Они знали: если германец пришел в Россию, его надо бить. Но знали и то, как его бить. Генерал армии И. М. Третьяк в 1941 г. только что закончил училище и был направлен в 32-ю дивизию, державшую оборону на славном Бородинском поле. Он тепло вспоминал старшего адъютанта батальона — бывший штабс-капитан
