физической культуры и любительского спорта. После восьми лет скудного существования на пожертвования Канадскому совету искусств (The Canada Council for the Arts) предоставили миллионы, чтобы подготовиться к празднованию столетия в 1967 г. К 1970-м гг. благодаря общественным фондам была создана обширная и умеющая четко выразить свои мысли «культурная индустрия». Тысячи художников, актеров, поэтов и драматургов, хотя бы скудно, но жили от щедрот государства. Еще одним событием, приуроченным к столетию Конфедерации, стала «Медикэр» — система всеобщего медицинского страхования, финансируемая из федерального бюджета, но управляемая провинциями. Впервые она была введена в 1962 г. в Саскачеване правительством ФКС под угрозой всеобщей забастовки врачей и после ожесточенных попыток отпугнуть избирателей от государственного здравоохранения. К 1967 г. создание общенациональной системы предоплаченной медицинской помощи стало насущной необходимостью. Хоть либералы обещали такую систему ив 1919 г., и в 1945 г., чтобы выполнить давнишнее обещание, понадобился нажим со стороны НДП, чья популярность в обществе быстро росла. Сопротивлялись не столько финансисты, сколько профессионалы: врачи продолжали борьбу за то, чтобы самим полностью контролировать медицинское обслуживание, в том числе и плату за него. В атмосфере эпохи освобождения права пациентов приобрели большее значение, чем права членов гильдии зажиточных профессионалов.
Если власти могли позволить себе почти все, то же самое могли и подвластные. Отпуска зимой и поездки за границу стали для среднего класса обычным делом. В 1961 г. первые добровольцы Канадской университетской службы за рубежом[479] отправились за границу. Они стали авангардом тысяч молодых канадцев, разъезжавших по свету и заботливо подчеркивавших свое отличие от американцев пришитыми на рюкзаки флажками с кленовым листом. Канадцы требовали новых домов и затем меблировали их в дорогостоящем аскетическом стиле, введенном в моду скандинавскими дизайнерами. В послевоенные годы большие города превратились в безликие скопления взметнувшихся вверх небоскребов из стекла и бетона, характерным примером которых могут служить Би-Си-Электрик-Билдинг[480] в Ванкувере и Торонто-Доминион-Сентер[481]. В середине 1960-х гг. в этом унылом международно-утилитарном стиле появились признаки бунтарства, и архитекторы стали проявлять большую обеспокоенность вопросами культурного наследия и человечности. Первые крытые торговые центры учитывали крайности канадского климата; борцы за охрану окружающей среды настаивали, что местные общины вполне могут позволить себе сохранять свои старинные здания. Политические деятели и публицисты принялись обсуждать «общественные места». Двадцать лет строившее супермагистрали правительство Онтарио в 1971 г. завоевало голоса, свернув проект уже частично выстроенной скоростной автострады «Спадина», которая угрожала окрестностям Торонто и на которую уже были затрачены огромные суммы. Кого волновали деньги? Попытки жителей Галифакса защитить исторический архитектурный облик города от заурядного однообразия офисных высоток продолжались недолго. Федеральные и провинциальные правительства строили исторические парки и нанимали студентов колледжей для участия в маскарадах, где те изображали первых поселенцев или солдат. Делалось это не только ради туристов, свою роль играла здесь и гордость.
В стране, где до недавнего времени главенствовали люди средних лет и пожилые, тон стала задавать молодежь. Свой стиль она, как водится, заимствовала в чужих краях: ансамбль «Битлз» из Ливерпуля, Движение за свободу слова из Беркли, городская культура чернокожих Мемфиса или Детройта. Канадец Герберт Маршалл Маклюэн[482] объявил о наступлении эры «глобальной деревни»[483]. Молодые канадцы хотели участвовать в американском крестовом походе за гражданские права, протесте против войны во Вьетнаме и движении за охрану окружающей среды. Они и делали это, хоть и опосредованно, рукоплеща в прокуренных кофейнях группе «Тревеллерс»[484], Гордону Лайтфуту[485], дуэту «Йен и Сильвия»[486] и другим менее известным фолк- и рок-музыкантам. Впрочем, порой их участие бывало и непосредственным: отправиться в США — в Сельму (Алабама), Вудсток или в Чикаго не составляло никакого труда. Родителей, которые в 1940-е гг. благоговели перед Фрэнком Синатрой, беспокоили отпрыски, визжащие от «Битлз», Мика Джаггера и других заезжих рок-звезд.
Социальные страсти утихли, породив доктрину индивидуализма «занимайся своим делом». Контркультура, в значительной степени заимствованная в Калифорнии, благословляла освобождение почти от всех традиционных ограничений: в одежде, языке, человеческих взаимоотношениях. Надежная и на вид безопасная противозачаточная пилюля, разработанная в 1960 г., обеспечила материальную основу сексуальной революции. Теперь женщины могли сами определять, сколько детей и когда им рожать. За десять лет с 1957 до 1967 г. уровень рождаемости в Канаде снизился с 29,2 до 18,2 на тысячу женщин, снижение было особенно стремительным в некогда большесемейном католическом Квебеке. Изменение размеров семьи отнюдь не было связано исключительно с сексуальными запретами: за те же десять лет количество незаконнорожденных детей удвоилось. Исчезли прежние табу на появление в общественных местах в обнаженном виде, на гомосексуализм и добрачное сожительство.
Достаток способствовал широкому распространению зрелищных видов спорта. Дух элегантной состязательности, свойственный Национальной хоккейной лиге (НХЛ) с ее привычными шестью командами, постепенно испарялся, после того как было решено расширить ее за счет не только канадских, но и американских команд, которые принялись всеми средствами бороться за право быть ее членами. И количество талантливых игроков, и число игр в сезоне было увеличено сверх всякой благоразумной меры из-за жажды «увеселительных» долларов. Канадский футбол не устоял перед навязываемой телевидением американской альтернативой. К 1970-м гг. две бейсбольные команды, входившие в американскую высшую лигу, уже прочно обосновались в Торонто и Монреале.
И все же достаток также способствовал желанию совершенствоваться как индивидуально, так и коллективно. Бегающий трусцой генерал-губернатор Роланд Миченер своим примером заставил малоподвижный и зачастую страдающий избыточным весом народ стремиться к хорошей физической форме, и это стремление скоро проникло во все возрасты и классы. Канадские мужчины и женщины достигли стандартов мирового класса в бесконечном разнообразии спортивных состязаний, от стендовой стрельбы до большого тенниса. Стив Подборски, один из тех гонщиков, которые вошли в историю горнолыжного спорта как группа «Сумасшедшие канадцы» («Crazy Canucks[487]»), выиграл чемпионат мира по скоростному спуску; Сильви Бернье стала олимпийской чемпионкой по прыжкам в воду[488], и таких было великое множество. Но немногим спортсменам удалось захватить воображение соотечественников больше Терри Фокса, который потеряв ногу, ампутированную после обнаруженного рака кости, три года спустя, в 1980 г. пробежал через пол-Канады свой «Марафон надежды». Болезнь все же взяла верх, и его смерть настолько потрясла общество, что оно уделило куда меньшее внимание другому одноногому бегуну, Стиву Фоньо, пробежавшему спустя два года после Фокса через всю страну, от океана до океана.
В эпоху освобождения многие из тех институтов, которые некогда поддерживали социально консервативную Канаду, оказались расшатаны.
В 1950-х гг. большинство людей ходили в церкви; в 1960-х гг. их посещаемость снизилась вдвое. Количество разводов достигло в среднем 6 тыс. в год. Когда Пьер Эллиот Трюдо в
