уйти, – и он пошел по тропинке, ведущей на восток.
Так шел он около одной стражи; небо из черного стало серым, но еще не рассвело.
Только сейчас У Сун почувствовал, как устал он от ночных тревог; рубцы от побоев на теле снова заныли, и силы изменили ему.
В этот момент он увидел перед собой крошечную кумирню на лесной опушке и поспешил войти в нее. Здесь он приставил к стене свой меч, снял со спины узел и, положив его под голову вместо подушки, лег спать.
Он уже почти уснул, как вдруг заметил, что снаружи к нему протянулись два изогнутых крюка на бамбуковых шестах и зацепили его. Потом в кумирню вбежали двое, прижали У Суна к земле и связали веревками. Затем появилось еще двое. Они говорили между собой:
– Ну и жирный этот парень! Вот будет подарочек нашему хозяину!
У Сун барахтался, но никак не мог освободиться от них, и люди, забрав его меч и узел, потащили его, как связанного барана, в деревню. Шли они так быстро, что ноги их едва касались земли.
По дороге они говорили:
– Смотри-ка, этот парень весь в крови! Откуда он взялся? Не иначе как разбойник, ограбил и убил кого-нибудь.
У Сун же молчал, предоставляя им болтать, что хотят.
Не прошли они и пяти ли, как перед ними появился домик, крытый соломой. Туда они и втолкнули У Суна. При слабом мерцании светильника он увидел маленькую дверь, ведущую в какое-то помещение. Четверо парней содрали с У Суна одежду и привязали его к столбу. Оглядевшись, У Сун заметил над очагом две человеческие ноги, привязанные к балке. Он подумал про себя: «Я попал в руки убийц и сейчас умру позорной смертью. Лучше бы я вернулся в Мэнчжоу, сознался во всех своих преступлениях и умер от удара ножа или меня разрезали бы на части. Тогда имя мое все же сохранилось бы для потомства».
Люди, которые привели У Суна и забрали его узел, крикнули кому-то:
– Хозяин, хозяйка, поднимайтесь быстрее! Нам попалась сегодня хорошая добыча!
– Иду! – ответил чей-то голос. – Не трогайте без меня, я сам разрежу его на части.
Не прошло столько времени, сколько нужно, чтобы выпить чашку чая, как У Сун увидел, что из внутренней комнаты вышла женщина, а позади нее появился рослый мужчина. Оба они внимательно поглядели на У Суна, и вдруг женщина сказала:
– Да это никак мой деверь?!
– А и впрямь это, кажется, мой брат, – отозвался мужчина.
У Сун пригляделся и увидел, что мужчина – не кто иной, как Чжан Цин— огородник, а женщина – людоедка Сунь Эр-нян. Люди, схватившие У Суна, испугались, развязали веревки и помогли ему одеться. Косынка У Суна была разорвана, и поэтому на голову ему надели войлочную шапку.
Следует пояснить, что заведений у Чжан Цина имелось несколько. Но У Сун не знал этого и не мог понять, почему и на этот раз он снова попал к Чжан Цину. А Чжан Цин поспешил пригласить У Суна в комнату для гостей и вежливо поклонился ему. Он был сильно встревожен и спросил У Суна:
– Почему ты в таком виде, брат мой?
– Сразу всего и не расскажешь! – ответил У Сун. – После того как мы расстались с вами, я попал в лагерь для ссыльных. Сын начальника лагеря Ши Энь, по прозвищу Золотоглавый Тигр, подружился со мной и каждый день угощал меня мясом и добрым вином. Он держал кабачок в Куайхолине, к востоку от Мэнчжоу, приносивший ему хороший доход. Но один человек по имени Цзян Мынь-шэнь, недавно прибывший туда вместе с начальником охраны Чжаном, воспользовался своим положением и нагло отнял у Ши Эня трактир. Ши Энь рассказал мне об этом, а так как я не терплю несправедливости, то однажды, напившись пьяным, вздул Цзян Мынь-шэня и вернул Ши Эню его кабачок. После этого Ши Энь проникся ко мне глубоким уважением. Однако через несколько месяцев начальник охраны Чжан подкупил командующего войсками, и они устроили против меня заговор. Командующий приблизил меня к себе с тем, чтобы потом погубить и отомстить за Цзян Мынь-шэня. Они подложили в мою корзину серебряную посуду. А в ночь на пятнадцатое восьмой луны меня схватили как вора, посадили в тюрьму и под пыткой заставили признаться, что я совершил кражу. Так я угодил под суд. Правда, Ши Энь подкупил чиновников, и они не причинили мне особого вреда. Помог мне и судья по фамилии Е, человек справедливый, честный и не взяточник. Он всегда выступал против тех, кто притеснял простых людей. А тюремный надзиратель по имени Кан оказался приятелем Ши Эня, и оба они делали все, чтобы помочь мне. Когда я отбыл в тюрьме свой срок, меня наказали палками и выслали в Эньчжоу. Но вчера вечером, едва я вышел из города, этот проклятый Чжан опять устроил мне ловушку. Он велел Цзянь Мынь-шэню подослать двух людей помочь стражникам убить меня по дороге. Они собрались приняться за дело у пустынного моста возле озер Летающих облаков, однако я пинком ноги сбросил двух из них в воду. Потом я погнался за стражниками и, заколов их мечом, также швырнул в пруд. Поразмыслив над тем, как отомстить за обиду, я решил вернуться в Мэнчжоу. Когда первая ночная стража близилась к концу, я забрался на конюшню командующего Чжана, убил конюха, затем перелез через стену, проник в кухню и заколол двух служанок. Потом я направился в зал Супружеского счастья, где и прикончил всех троих: командующего, начальника охраны и Цзян Мынь-шэня. Зарезал я также двух слуг, а когда спустился вниз, то убил жену командующего, двоих его детей и девушку, которая воспитывалась у него в доме. В конце четвертой стражи я перелез через городскую стену и долго шел, пока не почувствовал сильной усталости. Рубцы от побоев на моем теле заныли, и я не мог больше идти. Я направился к маленькой кумирне, чтобы отдохнуть, но там схватили меня эти четверо, связали и привели сюда.
– Мы работники господина Чжан Цина, – сказали те, упав на колени. – За последние дни мы сильно проигрались и пошли в лес за добычей. Мы видели, как вы брели по тропинке, весь выпачканный кровью. Когда вы остановились в кумирне, мы ведь не знали, кто вы такой. Хорошо еще, что господин Чжан приказал нам ловить и приводить к нему людей живьем. Вот мы и поймали вас крюками. Если бы не этот приказ, мы давно бы вас прикончили.
