а в период её расхода начинается самый последний процесс — гниение, — тяжело выдохнув, женщина сворачивает окошечко айкофэта. — У вашей дочери не наблюдаются эти симптомы и насколько мне известно она не контактировала с тенадасерами или уже исчезнувшими тебрарумами, с подобной силой, из-за которых эта болезнь и появилась. Однако провести обследование все же стоит и поехать лучше всего прямиком в Кортас. Это дело пары дней.
— Если всё будет в порядке, то я смогу вернуться на учёбу, правильно? — воспряла духом Лания.
— Опять она за своё! Лания Лилия Нобилиа! Это безрассудство и непослушание! — вновь возмутилась мать, подбоченившись и подскочив с кровати.
Поджав губы, заговорил и Сэбконт:
— Подумай и о нас, мы переживаем.
Девушка неожиданно горько усмехнулась, а глаза её покраснели, пока она упрямо и злобно кривила нос. Весь её вид так и кричал: «Серьёзно? Тебе ли мне об этом говорить».
— Хорошо! Я согласна на компромисс! Мы съездим в Кортас, если всё со мной будет в порядке, я вернусь в академию, а уж в случае чего за мной всегда может присмотреть М… — она прервалась на мгновение, — Валтис. У меня есть и друзья.
Нервно выдыхания, Сэбконт провёл рукой по лицу. По его напряжённому виду, помимо беспокойства и раздражения, можно было разглядеть вину. Валтис её видел, чувствовал, потому что она разъедала и его, подобно трупным личинкам.
Тамия с нескрываемой тревогой посмотрела на сына и прикусила губу. Лания, заметившая её жест, накрыла своей ладонью руку матери в утешающем жесте. Крадман же напрягся и отвёл глаза, после чего взглянул на Тамию, испытывая злость на самого себя.
«Присфидум и близко к ней не подойдёт, я его прикончу если только посмеет!» — пообещал Валтис в надежде, что так сумет загладить толику собственной вины.
Сайд «Торговцев», таберн «Песнь бродячего» Разместившись за одним из столиков, Кэнсаль без конца перебирала пальцы и царапала ногтями подушечки. Нервозность достигла той точки, когда она уже не осталось сил спокойно усидеть на месте.
Едва успев накинуть на себя кофту, академка сразу же помчалась на условленное место встречи. Она нервно дергала ногами под столом и сверлила заказанный стакан карамельного сидра с кислыми цитрусовыми нотками.
Обычно в полуденное время посетителей было совсем немного, даже в выходные. Все встречи и весёлые попойки приходились на вечер. У барной стойки могли ютиться только завсегдатаи, что прерывали своё нахождение в излюбленном таберне работой. Перегар почти не ощущался, а вот запахи выпивки кружили голову и в первые секунды вызвали у девушки лёгкий приступ тошноты. Подобный распорядок Кэнсаль наблюдала не только в таберне «Песнь бродячего», но и во всех прочих, где бывала из-за работы матери. Тем не менее она терпеть не могла находиться в подобных заведениях, по многим причинам, но главной являлось то, что случилось у неё на глазах. Когда ещё подростком, девушка была вынуждена закрывать рот себе ладонями и молча сидеть в небольшой каморке.
Эта рана постоянно бередила саму себя. Точно отрастив пальцы, она расковыривала образовавшиеся нагноения и только-только начавшиеся затягиваться порезы.
Кэнсаль делала большой глоток, чтобы подавить проблески страха внутри и сосредоточиться на предстоящем разговоре с преподавателем. Вэнферас всё ещё смутно представляла, как рассказать то, что собирается. Может вместе с профессором она и могла обсудить что угодно, но по-прежнему было боязно переступать ту черту, от которой прежде держалась за километры.
— Уже пришла, привет, — Ладэктус сдержанно улыбнулся и плюхнулся на диванчик, обтянутый мягким материалом. — Что за срочность? — мужчина выискал глазами официантку и поманил к себе пальцами, отчего примостившаяся на одном из стульев девушка, поспешила к посетителю.
— Вы говорили, что я могу поговорить с вами о чём угодно и, если понадобится помощь — могу обратиться, — сконфуженно ответила академка, что испытывала как колени подрагивают от нервов.
Компаньон сделал заказ и отпустил официантку за выпивкой, а сам поудобнее устроился на диванчике. Кэнсаль намеренно выбрала один из дальних столиков, которые частично скрывали деревянные перегородки. Сквозь вырезанные рисунки в них можно было рассмотреть столик за ними. На перегородках изображались праздные гулянки, на которых странствующие люди с пенными стаканами в руках, напевали свои баллады о путешествиях, а рядом хохотали собравшиеся женщины и мужчины, внимательно слушающие рассказчика.
Светлое дерево отражало приятный тёплый свет от люкспилей, с потолка свисали декорированные свечи. Атмосферы так же придавали небольшие картины на стенах под стать резным изображениям на дереве. Официантки и бармены общались между собой, а порой и вливались в разговор посетителей. В воздухе витал приятный острый аромат от закусок. За барной стойкой длинное зеркало отражало зал; на кончиках краников скопились капли от выпивки, а глаза клиентов разбегались от выбора ассортимента и разных добавок. Помимо того, периодически кто-то заказывал горячие блюда, от запаха которых во рту скапливались слюни.
Ладэктус утвердительно качнул головой, когда ему принесли большой стакан дольта. Официантка приветливо подмигнула и удалилась обратно к стойке и продолжила прерванную беседу. Улыбка преподавателя завораживала и обезоруживала своей живостью и азартом. Горящие глаза так и приглашали открыть собеседника свои тайны, а тёмные волосы, по-прежнему заставляли руки Кэнсаль чесаться, — приходилось сдержать порыв коснуться их. Не сразу сообразив, что пялится на профессора больше пары минут, она прочистила горло и торопливо сделала ещё один глоток.
— Знаешь, место ты подобрала не самое удачное для встречи преподавателя и студентки, — чуть понизив голос обратился к ней Ладэктус. — Я тебя, конечно не тороплю, но советую хотя бы начать. Скоро сюда начнёт стекаться больше людей.
— А, да, — запинаясь ответила Вэнферас и постаралась понять, с чего лучше начать. — Как вы знаете у меня есть способность слышать предупреждения, которые звучат в голове десятками голосов. Моя проблема в том, что я перестала их слышать некоторое время назад. Вместо предупреждений появился один единственный голос, который без конца издевается надо мной и желает захватить разум и тело. Как позже я поняла, это не просто голос, а что-то вроде другой личности, которая может перемещаться на моё место. При этом я продолжаю оставаться в сознании и знаю, что происходит, но контроль над собой теряю полностью. Так… ам… нет, я кажется не с того начала.
Профессор не прерывал, он внимательно слушал и пристально наблюдал за собеседницей.
— В общем, не так давно я снова услышала голоса. Это было в тот вечер, когда вы нашли меня, — проглотив вставший в горле ком и сжимая складки на юбке, Кэнсаль продолжала смотреть на дно своего стакана. — Во второй раз я услышала их сегодня, когда навещала подругу. Я не знаю, что
