И отступить у орденцев уже не получалось. Увидев мои молнии и догадавшись, что я нахожусь на самом опасном участке, Дарден и его напарник, начали пробиваться ко мне, уничтожая все на своем пути.
Наги хлынули в образовавшуюся брешь, расширяя её, прижимая светляков к укреплениям, подводя под уничтожение. Видя происходящее и понимая, что до полного разгрома остались буквально пару шагов, командование ордена, видимо, дало команду отбой.
Хотя это уже было скорее попыткой сохранить хорошую мину при плохой игре, так как сами светляки уже поддались паники и бежали с места сражения. Этот сигнал был подан скорее для того, чтобы вывести из битвы тех, кто сражался до конца, даже осознавая поражение. Тех, кто действительно был достоин называться воином, хоть и был нашим врагом.
А дальше началось самое сложное и тяжёлое. Раненные требовали срочного внимания, перевязки, отвары, подпитка, транспортировка. Недолгий разговор с девочками в замке. Перекус на скорую руку. Проверка укреплений.
И хотя мужчины все уже осмотрели и наметили, где и что нужно исправлять, я свой нос не могла не сунуть. Просто, чтобы успокоиться. Давать советы и делать замечания, если в фортификации я вообще ничего не понимала, не смотря на то, что выросла в семье военного, мне казалось полной глупостью. Задать вопросы, потом, без свидетелей, возможно. Но это, скорее уточняя для себя, нежели для внесения каких-то предложений. А ещё обеспечить всех обедом. И самое тяжёлое…
Те, кто не пережил этой битвы, должны были быть достойно погребены. А для этого нужно было их сначала найти и вынести с поля боя. А ещё главарь нагов нашёл раненного орденца, который был более менее в состоянии сам передвигаться, и вместе с ним отправил послание, что готов гарантировать, что никто не нападёт, пока светляки будут забирать своих погибших. Раненных орденцев не было. Пока я была в замке, наги, не привыкшие к сантиментам и понимающие, что сегодняшний раненный завтра снова будет в строю нападающих, просто добили всех кого нашли.
Ответ на послание пришел где-то через час. В виде лошади, привезшей труп отправленного орденца. Рис и Наарлейд переглянулись, и после того, как сами проверили, что ни одного нага не осталось на поле, слаженно пустили огненные волны, сжигая все в пепел.
— "Отправь их по следу памяти! Чтоб неповадно было про последний долг соратникам забывать"! — Алиена восприняла ответ орденцев, как подлость.
А я давно заметила, что определенные принципы были у мамы, то, что называется, сильнее смерти. Опираясь на её знания и помощь, я выплетала новый для меня конструкт заклинания. Поднявшийся по периметру ветер, подхватывал пепел и нёс в ту сторону, откуда пришли нападавшие.
— И что это будет? — Поинтересовался Кайл Огненный.
— Жгущий пепел. Обжигающий, забивающий горло, воспламеняющий и очень долго кружащий в воздухе, как память. — Устало ответила я.
— Изощрённо и жестоко, но справедливо. — Оценил мамину идею маг.
Наше внимание привлекла небольшая, но все увеличивающаяся компания нагов, окружившая Риса и Ярла. Я, было, дёрнулась к ним, но меня удержал Дар.
— Не переживай, все хорошо. — Пророкотали над головой.
— Что значит хорошо? Толпа мужиков после боя окружает двух подростков, — возмутилась я.
— Не подростков, а наследника нагаата и главу клана, отражавших атаку на равных с опытными воинами. Ярл первым поднял тревогу, а Рис сдерживал нападавших огнём, лишая орденцев преимущества внезапности нападения. Погибших и раненных было бы в разы больше. А так и воины подтянулись быстро, и оборону организовали. Но мальчишки не вышли из битвы, а приняли командование флангом, ещё и нас, обеспечивая магической поддержкой, пока не подоспели Леройды. — Подробно разъяснял мне вербер, прижимая при этом к себе. — Те, кого ты видишь, сражались с парнями бок о бок. Скорее всего, благодарят или высказывают признательность. Ведь оба только что подтвердили, что носят свои титулы не по стечению обстоятельств, а заслуженно.
Дар оказался прав. Наги, видевшие бой от начала и до конца, были впечатлены. Настолько, что Наарису поступили больше трёх десятков просьб о принятии в клан, под его власть и руку.
Только к вечеру лагерь успокоился и вошёл в привычную колею. Я много разговаривала с воинами, почти три часа провела с Рафом, показавшим мне найденные им пещеры с водяными ключами. И только в сумерках заметила небольшой костер в стороне от основного лагеря. Жестом, попросив двинувшихся за мной мужей, оставить меня одну, направилась к хозяину костра. Им был тот самый наг, скрывающий свое лицо. За весь день я видела его только мельком, издали. Он словно избегал меня.
— Не возражаете, если я присяду к вашему костру? — Ответом мне послужил жест располагаться и свёрнутый в несколько раз плащ, предложенный, как сидение.
— Я в лагере уже второй день, но ещё не успела вас поблагодарить. Это же вы привели нагов сюда? — Кивнул, продолжая молчать, не отрывая взгляда от огня.
Мужчина явно был не настроен со мной общаться, поэтому решила больше не навязываться.
— Извините, что нарушила ваш отдых, своим появлением. Просто хотела сказать спасибо. Я понимаю, что я вам по каким-то причинам неприятна и общаться вы не хотите, что ж… Больше не буду надоедать. — Встала и развернувшись отправилась обратно к мужьям.
Точнее попыталась. Стремительным змеиным броском, наг оказался передо мной, мотая головой в отрицающем жесте. Что это с ним? Не могу понять. Сердце забилось как сумасшедшее. Память заворочалась, ловя знакомые черты… Наг опустился передо мной в позе покорности, рубашка мужчины, выбившаяся из под ремня, задралась, открывая исполосованную шрамами спину. Очень хорошо знакомыми шрамами…
— Тень? — Я начала разматывать шарф, скрывающий его лицо, руки дрожали, поэтому движения получались рваными. — Зубейр! Но почему ты молчишь? Обет молчания? Не хочешь говорить?
— Он не может, Искорка! — тихий голос Гара за спиной. — В наказание за то, что утаил знания о планах Нарги, по приказу совета ему вырвали язык.
— Что? — взгляд метался от одного нага к другому, перед глазами потемнело и последнее, что я почувствовала, сильную боль от удара головой.
Глава 81
Этот день для Маркуса Лидона был чернее ночи. Таким же безрадостным, лишенным света. И надежды.
Дурное предчувствие мучило его ещё с начала похода, а последнее время просто выло диким волком в полнолуние, зазывая беду, стучало предупреждающим набатом в сердце. И вот оно…
С первого своего дня, который он помнит, с того самого момента, когда открыл глаза в орденской повозке, не зная кто он, и откуда, и как оказался здесь, рядом с ним был Дрейк. Тот, кто протянул к пересохшим губам неглубокую чашку с водой, кто менял повязку, закрывавшую рану на пол-лица. Как им потом объяснили, уже в цитадели ордена, воины света в своих походах не только защищали людей, но и если находили вот таких, как он, никому не нужных сирот, то забирали с собой.
