К декабрю 1987 года кардинальным образом поменялась команда в администрации президента. Министра обороны Уайнбергера –одного из наиболее непримиримых ястребов и ярых сторонников СОИ –сменил прагматик Франк Карлуччи. Его место советника по вопросам национальной безопасности занял Колин Пауэлл, близкий по своим взглядам к Шульцу. Шатается кресло под другим ястребом — директором Агентства по контролю за вооружениями и разоружением Кеннетом Аделманом. А в министерстве обороны началась своего рода чистка — оттуда вынуждены были уйти такие одиозные фигуры как Ричард Пёрл, Фрэнк Гафней и другие. Их места заняли политики с умеренными взглядами.
Впервые за последние годы в администрацию президента пришла команда, которая имеет близкие цели и подходы к решению острых международных проблем. Имеется информация, что ведущая тройка в этой команде –Шульц, Карлуччи и Пауэлл ввели в обиход практику ежедневных встреч в 7 часов утра, где «за чашкой кофе» обсуждают и вырабатывают общую позицию по насущным вопросам, которые предстоит решать, в том числе по вопросам предстоящей встречи в верхах. Все эти лица не испытывают энтузиазма в отношении СОИ, но с президентом спорить не будут. И всё же с ними можно будет поискать компромиссное решение, с тем чтобы отложить решение вопросов, касающихся ПРО и приступить к радикальному сокращению СНВ.
На это можно рассчитывать ещё и потому, что 1988 год –это последний год пребывания Рейгана у власти. В США предстоят выборы нового президента. Среди кандидатов от Демократической партии нет сторонников СОИ, скорее наоборот. А наиболее вероятный кандидат от республиканцев –нынешний вице президент Джордж Буш относится к ней весьма сдержанно. Так что при любом исходе выборов следующий президент не будет столь рьяным сторонником СОИ. Конечно, не следует ожидать, что он просто перечеркнёт эту программу и публично от неё откажется. Но с новой администрацией будет легче договориться или достичь взаимопонимания о том, что Договор по ПРО будет соблюдаться в его нынешнем виде, а реализация СОИ будет заморожена по крайней мере на следующее десятилетие. Об этом свидетельствует и обстановка в Конгрессе США. 4 декабря Рейган, скрепя сердце, подписал принятый там закон, который сокращает на одну треть расходы на создание СОИ и предписывает администрации строго придерживаться традиционного толкования Договора по ПРО.
Такой, или примерно такой, была позиция, разработанная в МИДе Виктором Карповым и Александром Бессмертных, которые курировали разоружение и отношения с США. Их активно поддерживал Шеварднадзе. Но на Пятёрках министр, в отличие от них, выступал расплывчато и обтекаемо:
— Советскому Союзу, — говорил он, — больше не следует обсуждать СОИ с американцами. Ему нужно найти с ними взаимоприемлемый язык относительно Договора по ПРО, который обеспечил бы стратегическую стабильность, так чтобы мы продвигались вперёд с сокращениями стратегических вооружений.
Но военные были категорически против. Ахромеев с пеной у рта доказывал, что на существенное сокращение СНВ можно идти только при ясном и недвусмысленном отказе США от создания СОИ. В противном случае будет нарушена стратегическая стабильность и нанесён непоправимый ущерб безопасности Советского Союза. Эту линию маршал жёстко проводил на всех заседаниях Пятёрки. Министр обороны Язов его поддерживал, но как— то вяло и больше помалкивал. Чувствовалось, что в тонкостях этих проблем он не разбирается. Зато позицию Ахромеева практически полностью разделял Международный отдел ЦК –Добрынин и Корниенко. А КГБ, который представлял Крючков, занимал уклончивую, невнятную позицию.
Примечательной была позиция Горбачёва. Он говорил страстно и ярко. Вчера, — что уступать по СОИ нельзя и нужно добиваться от американцев полного отказа от её испытаний и развёртывания. Иначе, радикальные сокращения СНВ невозможны. А сегодня призывал не стоять на месте и искать компромисс, который откроет дорогу к радикальному сокращению стратегических вооружений. Эти его выступления –каждое по отдельности в МИДе и министерстве обороны воспринимали как поддержку занимаемых ими позиций. На что и ссылались потом в дискуссиях на Пятёрках. А воз продолжал стоять на месте.
Двойственность эта нашла отражение также и в директивах. С одной стороны там была зафиксирована весьма жёсткая позиция:
«Глубокие сокращения СНВ возможны только, — если в течении процесса 50%— ного сокращения и после него, — будет обеспечена стабильность стратегической ситуации. Для этого требуется сохранение существующего соотношения между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями, то есть режима, определяемого Договором по ПРО.
— Договор по ПРО должен оставаться в силе больше, чем потребуется времени для сокращения СНВ. Если сокращение будет происходить 5— 7 лет, то невыход из Договора по ПРО — 10 лет. Это своего рода «страховой полис».
— Договоренность об определении срока невыхода из Договора по ПРО не должна превращаться в договоренность об автоматическом прекращении действия Договора по ПРО. За 2— 3 года до истечения 10— летнего срока стороны приступят к переговорам относительно будущих обязательств в области ПРО с учётом сложившейся ситуации. Если стороны не приходят к договоренности и одна из сторон примет решение о выходе из Договора по ПРО, то другая сторона может прекратить действие обязательств по Договору о сокращении СНВ».
Но с другой стороны в директивах была и такая фраза: «Не может быть широкого или узкого толкования Договора по ПРО. Существует только одно толкование — то, которое составляет содержание этого Договора, как он подписывался и ратифицировался в 1972 году». Если убрать из неё слово «ратифицировался», то останется как раз то, что позволит сторонам согласиться с ней, сохранив при этом возможность собственного толкования Договора. Тем более, что далее следовал такой пассаж:
«Предлагаю — договориться об общей короткой формуле, отложив на последующее время согласование других проблем, связанных с космическими вооружениями».
Больше того, в директивах были поставлены весьма общие задачи, которые можно было трактовать в пользу поиска компромисса. И по ПРО там явно была заложена «конструктивная двусмысленность».
«— Подписанием Договора по РСД и РМД практически открыть перспективу сокращения и ликвидации ядерного оружия.
— Согласованием основных принципов будущей договорённости о 50% — ном сокращении СНВ закрепить процесс результативных переговоров по коренным проблемам безопасности.
— Выработкой совместного обязательства о соблюдении Договора по ПРО и невыхода из него в течение устраивающего нас периода времени создать условия для глубокого сокращения СНВ в режиме достаточно надёжной стабильности. Одновременно мы затрудняли бы американцам выполнение программы создания космических вооружений, как по времени, так и по объёму.
— Повысить степень взаимопонимания по ряду других проблем из области безопасности — таких как нераспространение ядерного оружия и продвижения к прекращению испытаний ядерного оружия, запрещению химического оружия, сокращению вооружённых сил и обычных вооружений в Европе».
