Орудия кораблей зашевелились и вытянули свои хоботы в сторону перемещающихся частей противника. Комендоры и пулеметчики быстро производят расчеты и готовы открыть огонь в любую секунду. Лучи прожекторов кинжально вспарывают вечернюю мглу, в их ослепительном свете видны заметавшиеся на берегу фигуры.
Угроза подействовала. Хори побледнел, встал, руки его задрожали. Попросил разрешения послать офицера для передачи его приказания гарнизону немедленно прекратить всяческие передвижения в направлении порта и не затевать какие-либо провокации. Посыльного сопровождает в этот раз надежный эскорт десантников. Через полчаса японский офицер связи доложил, что приказ адмирала по гарнизону передан и к исполнению принят.
И действительно, японские войска перестали передвигаться по городу и сближаться с десантом. Но на свои прежние позиции и в казармы они все же не отошли. Во многих местах только проезжая часть улицы разделяет два еще не примиренных войска: по одну ее сторону по тротуарам растянулась цепочка десантников, а по другую ощетинился своим оружием японский гарнизон. Ведется тягостная, напряженная война нервов… У кого они раньше не выдержат? Кто первый отступит? Как на бочке с порохом: один выстрел — и все взорвется, загрохочет, и концов не найдешь. А этого в канун окончательной победы ох как не хочется! Решили принять все меры, чтобы избежать случайностей, японские офицеры связи оставлены на кораблях. Контакты с противником поддерживают наши переводчики в охранении группы десантников.
В цепи десантников никаких разговоров. Притихли и японцы, от них тоже не доносится ни говора, ни шума.
Тишину безветренной ночи лишь нарушают отдаленные гудки паровозов и перестук вагонов.
Не то маневры поездов на станции, не то передвижение составов по дороге натолкнули на мысль, что японцы могут попытаться под покровом ночи вывезти ценности, технику и войска в южную часть страны, где наших частей еще нет.
Леонов, Гузненков и Инзарцев посоветовались и решили предложить командованию десанта план. Студеничников и Козлов тут же согласились. Быстро сформировали небольшую подрывную группу. Несколько саперов и одно отделение разведчиков под командованием нашего оружейника Дарагана сели на торпедный катер и быстро пошли на выход из бухты. Через полчаса тишину прорезал сильный взрыв. Затем катер возвратился к причалу. Наши ребята задание выполнили. Немного южнее города дорога проходила по самому побережью. В одном месте через речушку пролегал мост. Его-то и взорвали десантники.
Японцам этот сюрприз был совсем не по вкусу. Через короткое время шум поездов на станции прекратился.
Остаток ночи прошел без изменений. Японцы, понявшие, что их намерения разгаданы, что десант запросто их к кораблям не подпустит, примирились с неизбежным и недвижимо простояли на занятых рубежах до утра.
VI
Ночь прошла. Как только взошла заря, люди наши, разминая затекшие за ночь руки и ноги, стряхивая усталость от многочасовой неподвижности, поднялись, пошли посмотреть, что делается поблизости.
Японцы тоже за ночь утомились. Они уже не стоят сплошной цепью, а разбились группками и дежурят на тротуарах, возле домов, по улицам и переулкам.
Только начало рассветать — и в порт потянулись десятки корейцев. Они торопятся в сторону тех причалов, у которых притулились друг к другу десятки рыбацких суденышек. Погрузив в свои лодки кое-какое имущество, они поднимают паруса и отправляются к выходу в море: война войной, а им надо ловить рыбу. Наши корабли им не препятствуют.
С моря в гавань тоже возвращается множество джонок. Они идут с ночного лова. Гавань в эти минуты играет многоцветным радужным переливом: джонки подняли свои паруса из тонких бамбуковых реек, ярко расписанных драконами, морскими чудовищами, цветами, и все это только что всплывшим, еще розоватым солнцем освещено как через призму. Легкие суденышки, скользящие по тихой воде и подгоняемые бризом, кажутся корабликами из сказки.
Те, что возвращаются с моря, встречаются в середине бухты с уходящими на промысел. Они подходят друг к другу бортами, останавливаются. До нас доносятся шумные радостные крики. Затем расходятся в разные стороны: одни идут на выход из бухты, другие собираются пристать к причалам.
Любоваться на эту идиллическую картину удалось всего несколько минут. Только стоит повернуться спиной к заливу, как перед глазами бесконечная вереница японских солдат, несколькими цепями охвативших припортовый район. И все они держат в руках заряженное оружие.
По десанту передан приказ подполковника Козлова: начать продвижение в город, оттеснять японские войска от порта и с главных городских улиц на окраины, за город, в сопки.
Под наведенными стволами корабельных орудий десантники, поднявшись в полный рост, держа оружие на изготовку, сплошными цепями стали сближаться с японскими солдатами. Первые минуты японцы стояли на месте, разрыв между десантниками и ими все более сокращался. То в одном, то в другом месте казалось, что недруги вот-вот сойдутся вплотную. Но нервы у неприятеля не выдержали, вступать в драку, видно, им не захотелось. И японцы стали медленно отходить, оставляя одну улицу за другой. Десант, наседая им буквально на пятки, все более расширяет плацдарм, шаг за шагом оттесняет японцев из припортового района, постепенно возвращает себе более выгодное положение. Одну за другой прошли несколько улиц и площадей.
Отряду приказано возвратиться в порт. Передав свой участок морским пехотинцам, которые сдвинулись и заполнили разрыв, разведчики отправляются обратно к кораблям.
Командование решило поставить отряду новую задачу. О ней был разговор еще с вечера, когда катера неудачно сходили к аэродрому.
Посоветовавшись между собой, еще раз обсудив ситуацию, командование десанта приходит к выводу, что сейчас надо быстрее брать в свои руки инициативу, добиваться успеха и развивать его. Неподвижность десанта противник расценит как его слабость. Тогда он осмелеет и переговоры будет вести еще труднее. Надо нажимать, давить на неприятеля, заставить его забыть о своем численном превосходстве. И десантники при наступлении будут действовать смелее и увереннее.
Пока наши командиры обсуждали план операции для отряда, разведчики собрались на причале.
Сюда же пробрался старик кореец, одетый в белые короткие штаны и в такого же цвета рубаху. Сняв с головы свою широкополую шляпу из рисовой соломки, он низконизко поклонился несколько раз. Потом, поглаживая свою седую клинышком бороду, сказал, что пришел поблагодарить русских моряков за освобождение его города. Он немного изъясняется и по-русски, но, прежде чем что-то сказать, на некоторое время задумывается, видимо, вспоминая забытые им слова. Потому-то он и пожелал нам спокойной ночи, хотя приветствовал нас ранним утром. Оказывается, до начала тридцатых годов он жил во Владивостоке, выращивал овощи и торговал ими. Тогда хорошо говорил по-русски, но за эти годы забыл.
Старик рассказал, что этой ночью все корейцы, что работали на железной дороге, отказались служить японцам, машинисты спустили пар в котлах, и все железнодорожники разошлись по домам. Посоветовав старику передать, чтобы горожане выбрали делегацию от железнодорожников, рыбаков и грузчиков для переговоров с нашим командованием, разведчики распрощались с ним. Он снова несколько раз низко поклонился и пошел обратно, опираясь на свою палку и постукивая ею по настилу.
