Клейтон принялся их перебирать, ломая голову над тем, как можно было его надуть, и тут заметил, что на одной обложке нет подписи. Он вздохнул, решив, что это он сам случайно сунул в стопку работ чистую тетрадку, и вынул ее.
Ничего не подозревая, он открыл ее, чтобы убедиться в своем предположении.
В тетради оказался вложенный листок, на котором было написано:
«Как видите, если кто-то решит убить профессора, который потрепал ему нервы, то это не так трудно сделать. Нетрудно и скрыть истинные мотивы убийства. Достаточно убить несколько преподавателей в остальных четырех университетах и колледжах. Сначала двоих наугад, потом того, кого нужно, и для прикрытия еще двоих. Вероятно, вы узнали эту схему, профессор. Она описана у Агаты Кристи в романе „Азбучные убийства“[135]в 1935 году, почти сто лет назад. Там, в книге, чтобы ее разгадать, понадобился один хитроумный француз. Не понимаю, почему этот роман до сих пор не запрещен. Не знаю, есть в местной полиции кто-нибудь с такими мозгами, как у Эркюля Пуаро? Впрочем, это всего лишь одна идея.
У меня есть и другие.
Мой отец многому научил меня. Он всегда говорил, что мне нужно учиться, чтобы одержать верх над человеком, которого называют Профессор Смерть. Стоит ли разрушать тот новый мир, где я вырос, я решу, может быть, завтра, может быть, через год, но в любом случае я вернусь в Пятьдесят первый штат. В последний вечер, который мы с отцом провели вместе, мы обменялись кое-какими идеями, как нагнать страху на всех самодовольных умников и полицейских.
А сейчас я просто хочу поставить вас в известность, что я еще за вами вернусь, когда пойму, что готов».
Подписи не было, но его это не удивило.
Джеффри Клейтон почувствовал, как внутри стало пусто, но не от страха, не от волнения перед лицом новой угрозы, даже не из уныния. Он вдруг понял, чем он и вся его жизнь, его знания отличаются от отца и подобных ему людей.
Он почувствовал, что улыбается, и догадался наконец, почему отец так и не отослал свое сенсационное письмо в газеты. Потому что знал: у него есть преемник. Он оставил наследника. И тот, кому он передал свою эстафетную палочку, имел все шансы превзойти его. Отцы и дети.
Джеффри отложил тетрадь в сторону. Он был строг и холоден, радуясь этой новой, не очень приятной мысли. Он в последний раз взглянул на листок и понял, что мертвый профессор из утренней газеты был такой же частью письма, как и каждое написанное здесь слово. Он подумал, что должен был бы испугаться, но не испугался, а почувствовал новый прилив сил.
Он покачал головой. «Придешь, если я не отыщу тебя первым», — мысленно сказал он призраку брата.
