— Гони его прочь, — крикнул Сэм, человек с бородой и косичкой. Противореча собственным словам, он удивительно дружелюбно мне улыбнулся, показывая золотые зубы.
— Что нам, своих заморочек мало? — спросил человек с худым уродливым лицом; красивый атласный фрак и множество колечек и печаток в кармашке для часов придавали ему нелепый вид. — Только приятелей Кошачьего Корма нам тут не хватало.
— Правильно, Уилл, — кивнул Сэм. — Проку нам теперь от этого мальчишки как от козла молока.
— Можно приспособить его, чтобы пролезал в щели, — предложило мужеподобное существо женского пола, в мужской шляпе и промасленной и просмоленной моряцкой куртке; лицо у нее было рябое, зубы совершенно черные. Под шляпой я разглядел ярко-рыжие волосы.
— Нет, Полл, он слишком большой, — покачал головой Уилл.
— Он приманка? — спросила девушка, открывшая дверь.
— Малец остается, Сэм, — объявил Барни. И обернулся к девушке, открывшей дверь: — Нет, Нэн.
— На тебя что, чувствительный стих нашел? — ухмыльнулась она.
— Ты рехнулся, — проговорил человек с драгоценностями. — Он будет нам мешать. — Он всмотрелся в меня глазами, похожими на два набухавших синяка, и вдруг больно ударил по лицу. — Нечего на меня глазеть.
— Отцепись от него, — крикнула Нэн.
Барни зыркнул на Уилла:
— Недоволен, можешь отваливать.
— Ладно, послушаем, что скажет Джек, когда вернется, — непокорно буркнул Уилл.
— Плевать, что скажет Джек, — огрызнулся Барни. — Старший я, а не он, пусть кое-кто рад бы об этом забыть. Я говорю, мальчонка остается.
Никто не открывал рта, только Уилл и еще один или двое проворчали что-то себе под нос. Но Барни продолжал:
— И мы возьмемся за дело, а если кому хочется перейти к Кошачьему Корму, то и черт с ним.
Тут поднялся хор злобных, протестующих голосов, не смолкавших, пока этот гвалт не перекричал Сэм:
— Нельзя ничего решать за спиной у Джека.
Слушая одобрительные возгласы окружающих, Барни вспыхнул от ярости, а увидев торжествующую улыбку Салли, крикнул:
— Я велел тебе присмотреть за мальчишкой!
Она недовольно надулась:
— Нашел няньку!
— Нэн, присмотри за ним ты.
— А что это за афера? — потихоньку спросил я Нэн. — Та, что в канун Рождества, — пояснил я в ответ на ее непонимающий взгляд.
— Это вечеринка, — отозвалась она, улыбнулась Барни и налила мне стакан вина.
— Верно, — сказал он мне. — И когда мы тебя подкормим, то пошлем Салли с тобой в Вест-Энд, купить одежду получше, чтобы ты мог пойти с нами. Согласен?
Я кивнул. Хоть я по-прежнему ему не доверял, еда и тепло были слишком большим соблазном.
— Ладно, если он остается, пусть расскажет о себе, — потребовал Уилл.
— Ну, малый, не молчи как пень. Выкладывай, кто ты есть, — проговорил Сэм.
Бросив боязливый взгляд на Барни, я увидел, как он предостерегающе поджал губы. Очень осторожно, избегая называть имена, я поведал свою историю в самых общих чертах: как мы с матушкой потеряли все, что имели, в необдуманной спекуляции, в которую нас втянул нечестный адвокат, и прибыли в Лондон, как дела наши пошли плохо и несколько дней назад она умерла. Я ни словом не упомянул ни Момпессонов, ни миссис Фортисквинс, ни Избистеров. Барни слушал внимательно, однако вопросов не задавал, другие потребовали каких-то разъяснений, но я сумел вывернуться и не сказать ничего лишнего.
Нэн как будто слушала с сочувствием, особенно когда речь пошла о смерти матушки, но, когда я закончил, сказала:
— До чего же жуткая история, в жизни таких не слышала. Похоже, этот законник изрядно надул вас с маменькой.
— А как его кличут? — спросил Сэм.
Барни, у него за спиной, нахмурился. Но мне не пришлось назвать фамилию Сансью, так как тут раздался шум.
В комнату ввалилась группа людей, самый высокий из них (он шел впереди) еще с порога заговорил громко и взволнованно:
— С нами ничего не случилось. Оказывается, они не за нами охотились, Пег, вот кто им был нужен. — Раздались радостные возгласы, все присутствующие — даже те, кто спал, ел или пил, — побросали свои дела и столпились вокруг него, смеялись, шутили, хлопали его по спине, засыпали вопросами. Салли, едва он вошел, тут же вскочила с софы, и он обнял ее за талию и поцеловал. Пока она смотрела на него, прежнее недовольное выражение ее лица уступило место интересу и оживленности. Не разжимая объятия, вновь пришедший продолжал рассказ: — Слушайте, вы такого в жизни не слыхивали. Мы с Бобом только-только из Хэкни, видели этого старого…
— Посмотри на Мег! — крикнула Салли, и все обернулись к невысокой черноволосой девушке с зелеными глазами, из которых лились слезы. — Она была когда-то невестой Пега.
Мег ответила злобным взглядом.
Молодой человек засмеялся и, не выпуская Салли, продолжил рассказ о том, как Пег (странное имя для мужчины!) попался на краже со взломом в Олд-Форде, но я почти ничего не слышал, поскольку в основном рассматривал рассказчика. Помимо того что он был молод и высок ростом, у него было удивительно красивое лицо, честное, открытое, с ясными голубыми глазами. Наряд, самый щегольской, включал в себя черный цилиндр, тонкий голубой жилет, черные высокие сапоги с отворотами; правда, широкий зеленый фрак придавал ему вид элегантного шалопая. Все толпились вокруг него; только двое, как я заметил, оставались в отдалении. Один из них был Барни, который сидел на софе рядом со мной и глядел на молодого человека с выражением, мне непонятным. Другим был Сэм — он вначале держался поодаль, но теперь вышел вперед, улыбаясь, как и все остальные. Впрочем, все это я заметил не сразу, потому что, удивленный, не мог отвести глаз от вновь пришедшего: я узнал его, это был высокий человек, которого я видел с Палвертафтом на кладбище в Саутуорке.
Пока я пытался понять, что бы это значило, Барни вдруг вскочил и прервал сцену радости выкриком:
— Придержи свой паршивый язык, Джек! Мальчику наши семейные дела без надобности.
Джек замолк и обернулся к Барни; на лице его выразилась в первое мгновение глубокая враждебность, но он быстро стер ее.
Улыбнувшись, Барни жестом указал на меня:
— Я еще не познакомил тебя с нашим гостем. Не будем забывать о хороших манерах. Ему вовсе не хочется выслушивать твои самые занимательные и поучительные рассказы, пока не состоялось взаимное представление, так? В особенности потому, что он их не поймет и не оценит. Или не так оценит, как тебе бы хотелось.
Раздались смешки, Джек улыбнулся мне и протянул руку:
— Рад знакомству, молодой человек.
Это было сделано так естественно, что, видя к тому же его открытое, веселое лицо, я немедленно проникся бы к Джеку симпатией, если бы кое-что о нем не знал. Как могло случиться, что всего лишь полтора года тому назад Джек был сообщником Палвертафта, то есть, по всей видимости, врага людей, которые меня теперь окружали? Он перешел в другой лагерь? Мне вспомнились слова старого Сэма о том, что Барни и Палвертафт прежде были союзниками и работали вместе с Избистером. А что, если Джек до сих пор союзник Палвертафта, но только тайный? Кошачий Корм говорил, что, если я забуду передать его слова, он об этом узнает, — не имел ли он в виду, что узнает от Джека? Ладно, стану помалкивать и все запоминать, иначе не вышло бы беды.
