ты…
И вот, кажется, отдых совсем близко.
Группу Бориса Щукина встретили два парня в тужурках, с красными лентами на фуражках. Один из них долго и неторопливо расспрашивал Бориса: кто, откуда, как шли? Наконец он посовещался с товарищами и объявил:
— Ждите.
— Мы голодны, нам трудно ждать, — обиженно проговорил Гречинский. — Ведите нас в отряд.
— Прекратить! — сказал Борис.
Гречинский замолчал и отошел.
Парни переглянулись.
— Дисциплину, видно, соблюдаете, ребята, — с уважением сказал один из них.
— Без дисциплины нельзя, — сказал Борис. — Кстати, действительно, нам долго ждать?
— Нет. Сейчас смену встречать будем.
Стемнело.
Маленький отряд двигался по лесу. Люди шли цепочкой, не отставая друг от друга. Борис шел за молодым партизаном с красной лентой на фуражке. Сзади Лев и Семен поддерживали под руки Колю Шатило. Группу замыкал второй партизан.
Лес был глухой, молчаливый. Тропа вилась между елей. И слева и справа плечо чувствовало прикосновение густых еловых лап. Иногда впереди раздавался окрик:
— Кто идет?
— Застава. Королев, — отвечал молодой партизан? — Веду людей.
— Проходи.
«Хорошая охрана, — думал Борис. — Не то что у нас на озере Белом».
Он думал и о том, что серьезная, смертельная борьба с оккупантами уже началась. Началось наступление на врага в его же тылу. Борьба идет и тайная и открытая. Скоро, скоро партизаны выйдут из засад и ударят по-настоящему!
Предчувствие больших и важных событий охватило Бориса. И он подумал, что настоящая его жизнь начинается только сейчас.
— Ты что, не узнаешь меня? — спросил вдруг ведущий.
— Нет, — проронил Борис.
— А помнишь, я велел посадить тебя в сторожку?
— О-о! — тихо воскликнул Борис.
— Видишь, как привелось встретиться. Маршала помнишь?
— Как же, конечно.
— Погиб, — вздохнул ведущий. — Геройски погиб в бою. Вот какие дела приключились у нас, товарищи!
Отряд спустился в овраг. Впереди мелькнул огонек. Ведущий ушел вперед и, вернувшись минут через пять, сообщил:
— Людей велено разместить по землянкам и накормить. А тебя вызывает командир. Пойдем.
Пройдя метров сто, Борис увидел фонарь «летучая мышь», освещающий дверь в землянку, выкопанную в склоне оврага. Возле фонаря стоял часовой с автоматом на груди.
— Это я, — сказал ему ведущий. — Товарища к командиру.
— Проходите. Командир ждет.
Спустившись вниз, Борис вслед за ведущим вошел внутрь землянки. Это было довольно обширное помещение, освещенное двумя фонарями. Посредине стоял деревянный дощатый стол. Вдоль стен — застланные суконными одеялами кровати. За столом — лицом к двери — сидели три человека. Борис сразу же узнал Сергея Ивановича Нечаева. На его плечи было накинуто обычное городское пальто. Слева от Нечаева сидел военный со шпалой на петлицах, справа — черноволосый, чернобровый парень с нерусскими черными глазами. Бориса поразила ярко выделявшаяся рядом с бородатым белая седая голова Нечаева.
— Привел старшего группы, — доложил Нечаеву знакомец Бориса.
— Хорошо. Можешь идти, — сказал Нечаев. Он встал, обогнул стол и, подойдя к Щукину, обнял его.
— Здравствуй, Борис! — сказал он. — Благополучно добрались?
— Разрешите доложить, все в порядке, товарищ Нечаев, — отрапортовал Борис.
— Ну, садись.
— Значит, группу привел ты, а не Никитин.
— Так точно, я. С Никитиным остался Сторман.
— А почему остался Никитин? — спросил бородатый с сильным грузинским акцентом.
Борис кратко рассказал, как все было.
— Какие условия для борьбы в том районе? — спросил грузин.
Борис ответил, что условия во многом зависят от тех, кто ведет борьбу.
— Плохие условия, — коротко заключил он.
— Так, — проронил Сергей Иванович, — нескладно получается у нас с Никитиным… А ты, Борис, молодец!
— Нас восемь человек, Сергей Иванович.
— Все восемь молодцы! Жаль, что Никитин с товарищем не присоединились к вам, очень жаль!
— Пусть повоюет, — сказал капитан. — Не мальчик. Пусть повоюет!
— С Никитиным нужно связаться, — обернулся Нечаев к грузину.
— Ясно.
— И вообще в том районе нужно создать хорошие, — Нечаев подчеркнул, — хорошие условия для борьбы. Надо подумать, чью группу выделить для этой цели.
— Подумаем, — сказал капитан.
А грузин уставился на Бориса своими черными блестящими глазами и весело подмигнул ему.
— Мне этот парень нравится, — сказал он.
— Мне тоже, — улыбнулся Нечаев. — А теперь спать, спать. Утро вечера мудренее.
…С рассветом Борис был уже на ногах.
Весь партизанский лагерь тоже проснулся, только спали еще друзья Щукина да часовые, дежурившие ночью. Мог бы спать и Борис, Но чувство ответственности за людей приучило его ложиться последним и вставать первым. Он уже не умел иначе.
Начиналась новая жизнь, и Борису хотелось окунуться в нее как можно скорее, отдать себя целиком.
Выйдя из землянки, он сразу же понял, что у каждого человека, живущего в этом овраге, есть свои обязанности. Все были заняты делом. Одни рыли траншеи, другие, стоя в строю, слушали какие-то разъяснения своего командира, третьи собирали станковые пулеметы, вынимали детали из ящиков. Овраг расходился невдалеке на два рукава, и везде Борис видел занятых трудом людей. И ему стало неловко, что он стоит праздно возле землянки и глядит на партизан.
Борис повернулся к землянке, но не успел еще и шага сделать, как кто-то положил ему на плечо руку. Это был грузин — начальник разведки партизан.
— Привет, кацо! — сказал он. — Пошли к командиру.
— Меня одного?
— Тебя, кацо, тебя. Хорошо спал?
— Отлично.
— Выспался?
— Да.
— Порядок, кацо. — Грузин блеснул белыми зубами и подмигнул Щукину, как давнишнему приятелю.
— Зачем к командиру? — спросил Борис.
— Пустяки. — И грузин снова сверкнул зубами.
Сергей Иванович сидел на том же самом месте. Борису даже показалось, что он еще не ложился спать. Лицо его, заросшее седеющей бородкой, было хмурым, осунувшимся. Он кивнул Борису.
— Садись. Как себя чувствуешь?
— Вполне нормально.
— Вырос ты за последний год, возмужал, усы пробились.
— Годы идут, — смущенно прошептал Борис.
— Ну, какие твои годы… Годы — у нас.
— У нас, — повторил грузин и засмеялся.
— У меня, — с улыбкой сказал Нечаев. — Ну… ну что же, Боря, неприятные вещи сейчас услышишь. В Чесменск идти придется.
— Почему же неприятные? — спросил Борис. — Готов выполнять приказ.
— Неприятные потому, что знаю: отдохнуть бы тебе надо, — продолжал Сергей Иванович. — Но делать нечего. Такие дела у нас приключились. Надо идти. Задание очень трудное. И ты — самый подходящий человек.
— Я слушаю, товарищ командир.
— Ты знаешь Аркадия Юкова?
— Он — мой друг.
— Тебе нужно идти на связь к нему.
— С радостью пойду, товарищ командир! Я очень люблю Аркадия.
— Пойдешь вдвоем. С девушкой. С кем хочешь идти?
— С Людой Лапчинской, — быстро ответил Борис.
— Почему? — Сергей Иванович немножко удивился.
— Я ее… люблю, — после недолгого колебания прошептал Борис.
— Слишком много любви, — улыбнулся Нечаев.
— Хорошо! — сказал грузин, сверкнув зубами.
— Да, не плохо, — подтвердил Нечаев. — Только, Боря, Лапчинская здесь останется. А
