Как только его ноги коснулись деревянной палубы, он присел и развернулся почти на полный оборот, шаря лучом фонаря по всем углам огромного помещения. Громадные стофунтовые «Блейкли» и два девятидюймовых шестидесятичетырехфунтовых орудия застыли, наполовину погруженные в песок, просочившийся внутрь сквозь ставни орудийных портов. Он подошел ближе и остановился у одной из «Блейкли», по-прежнему прочно стоящей на своем массивном лафете. Ему доводилось видеть снимки Мэтью Бреди морских пушек времен Гражданской войны, но он как-то не представлял себе их монументальности. Приходилось только удивляться силе тех людей, которым надо было управляться с ними.
Воздух на орудийной палубе был тяжелым, но на удивление прохладным. И еще, если не считать пушек, обращала на себя внимание жуткая пустота. Ни противопожарных ведер, ни шомполов, ни орудийных снарядов или гильз. Ничего не было и на полу. Словно все убрали перед отправкой в ремонтные доки. Питт повернулся к осторожно спускающемуся Перлмуттеру, за которым следовал Джордино.
– Как странно, – сказал Перлмуттер, оглядываясь. – Меня обманывают глаза или здесь действительно пусто, как в мавзолее?
Питт улыбнулся:
– С твоими глазами все в порядке.
– Можно подумать, что здесь не было никакого экипажа, – вслух подумал Джордино.
– Люди на этой палубе и эти орудия изрядно потрепали половину флота Североамериканских Соединенных Штатов! – воскликнул Перлмуттер. – Многие из них умерли здесь. Почему же мы не видим никаких следов их существования?
– Между прочим, Китти Меннок упоминала в дневнике, что видела трупы, – напомнил Джордино.
– Должно быть, это ниже, – предположил Питт.
Он навел луч фонаря на лестничный марш, ведущий в трюм корабля.
– Я предлагаю начать с матросского кубрика на баке, а затем постепенно двигаться назад, через машинное отделение, к корме и каютам офицеров.
Джордино кивнул:
– Годится.
Они спустились по трапу и повернули налево, испытывая волнение и трепет в преддверии неизведанного. Одно лишь сознание того, что они находятся на броненосце времен Гражданской войны с останками экипажа на борту, пробуждало в душе почтительное благоговение. Невольно возникало ощущение, что они бродят по дому, населенному призраками.
Они дошли до кают-компании и замерли на пороге, не решаясь войти. Это помещение служило усыпальницей. Более пятидесяти тел застыли в той позе, в которой их застала смерть. Многие умерли лежа на койках. Хотя обмелевшее русло реки еще снабжало их водой, но неестественная худоба, выпирающие ребра и впалые животы мертвецов говорили о том, что люди умерли от истощения и голода, когда у них кончились запасы продуктов. Несколько фигур сидели, уткнувшись в обеденный стол, некоторые соскользнули на пол. Многие были обнаженными. Не было видно ни башмаков, ни матросских рундучков, ни личных вещей.
– А их здорово обчистили, – пробормотал Джордино.
– Туареги, – проворчал Перлмуттер. – Бичер сказал, что на корабль нападали неоднократно бандиты пустыни, как он их называл.
– Дьявольскую алчность надо было иметь, чтобы атаковать бронированный корабль, вооружившись мушкетами и копьями, – неодобрительно хмыкнул Джордино.
– Их влекло золото. Бичер сказал, что капитан использовал золото казны конфедератов, чтобы покупать продукты у кочевников. Когда слух об этом распространился, туареги, вероятно, сделали пару тщетных попыток напасть на корабль, пока не смекнули устроить засаду и прекратить поставки продуктов. Затем подождали, пока экипаж не вымрет от истощения, тифа или малярии. Когда признаков сопротивления уже не было видно, туареги просто поднялись на борт и освободили корабль от золота и всего остального, что смогли унести. Шли годы, и бродящие вокруг племена продолжали подчищать остатки, пока не остались только тела да пушки, слишком тяжелые, чтобы их снять.
– Итак, мы можем распрощаться с золотом, – задумчиво сказал Питт. – Оно давно исчезло.
Перлмуттер кивнул:
– В этот день мы богаче не станем.
Не было смысла задерживаться в этой гробнице, и они двинулись на корму и в машинное отделение. В бункерах возвышались горы угля, здесь же валялись несколько совковых лопат. Отсутствие влаги препятствовало образованию коррозии, и потому в свете мощных фонарей слабо поблескивала бронза кранов и манометров. И если бы не пыль, то двигатели и котлы казались бы готовыми к работе.
Один из лучей поймал фигуру человека, скорчившегося за маленьким столиком. Под одной его рукой рядом с чернильницей, опрокинувшейся, когда человек, умирая, ткнулся в стол, лежал пожелтевший лист бумаги.
Питт осторожно извлек листок и прочитал вслух написанное на нем в свете своего фонаря:
* * *
Последние оставшиеся силы я отдаю исполнению моего долга. Я оставляю мои верные, надежные двигатели в надлежащем состоянии. Они уверенно перевезли нас через океан, ни разу не дав сбоя, и остались такими же мощными, как и в день их установки на верфи в Ричмонде. Я завещаю их следующему механику, который поведет этот добрый корабль против ненавистных янки. Боже, спаси Конфедерацию.
Старший механик «Техаса» Энгюс О'Хара.
– Написано мужественным и преданным своему делу человеком, – с одобрением заметил Питт.
– Он бы и сегодня не изменился, – согласился Перлмуттер.
Покинув старшего механика О'Хара, Питт и его спутники миновали оба двигателя и котлы. Открывшийся за ними коридор вел к офицерским каютам в кормовой части корабля. В первых четырех обнаружились раздетые донага трупы их бывших обитателей, лежащие на койках. Питт бегло оглядел их, прежде чем остановиться перед дверью красного дерева в кормовой переборке.
– Каюта капитана, – сказал он уверенно.
Перлмуттер кивнул:
– Коммандер Мейсон Томбс. То, что я вычитал о дерзком рейде «Техаса» из Ричмонда до Атлантики, свидетельствует о том, что Томбс был незаурядным человеком.
Питт преодолел легкий страх, внезапно овладевший им, повернул ручку и толчком открыл дверь. Неожиданно Перлмуттер рванулся вперед и схватил Питта за руку.
– Подожди!
Питт с недоумением посмотрел на него:
– В чем дело? Чего ты боишься?
– Мне кажется, мы можем найти то, чего лучше бы и не видеть.
– Что может быть страшнее того, что мы уже видели? – возразил Джордино.
– Что ты скрываешь, Джулиан? – спросил Питт.
– Я... я не рассказал вам, что нашел в секретных документах Эдвина Стэнтона.
– Позже расскажешь, – нетерпеливо проворчал Питт. Он повернулся спиной к Перлмуттеру, направил луч фонаря в дверной проем и шагнул внутрь.
Каюта казалась маленькой и тесной для военного корабля таких размеров, но броненосцы строились не для длительных плаваний в море. Сражаясь в реках и бухтах Конфедерации, они редко покидали доки более чем на два дня.
