полу кровавые дорожки и следы от сапог.
— Потом он пошёл туда, — произнёс командир.
Пересёк трапезную, стараясь не наступать на кровь, и скрылся в арочном проёме. Рэн и его спутники последовали за ним, глядя себе под ноги. Удивляло, что тут прошли десятки Выродков и гвардейцев, а на полу виднелись только кровавые отпечатки сапог убийцы. Шаг размашистый, уверенный. Душегуб торопился и в то же время трезво мыслил.
— Не отставайте! Не отставайте! — повторял коннетабль, посматривая через плечо на прислужников, а те, приподнимая подолы серых балахонов, помертвевшими губами шептали молитвы.
Коридор привёл к лестнице, залитой кровью. На ступенях в уродливых позах лежали изрубленные нагие мужчины.
Командир указал вниз:
— Он продолжил там, в купальне. А здесь добил тех, кому удалось сбежать.
— Я туда не пойду, — заупрямился прислужник. — Я не могу идти по крови. Меня сейчас вырвет.
— Пусть остаётся, — подал голос слуга помоложе. — Я пойду.
Они спустились по скользким ступеням, переступая через трупы, и очутились в предбаннике. На скамьях и вбитых в стены крюках — одежда. На полу — кровавые следы босых ступней. Кое-где виднелись красные отпечатки подошв сапог.
Гвардейцы, стоящие на страже возле входа в купальню, отошли в сторону, пропуская короля и его спутников.
Рэн переступил порог и с трудом проглотил ком в горле. Такого кошмарного зрелища он никогда не видел. Помещение без единого светлого пятнышка буквально кровоточило. В бассейне алая вода. Загустевшие тёмно-рубиновые капли свисали с опрокинутых жаровен. Обнажённые, искалеченные трупы мужчин и женщин лежали вперемешку с обрубками ног. Людей здесь собралось много, и убийца решил сначала их обездвижить — отрубить им ноги, — а потом добить. Сделал он это весьма умело и действовал стремительно.
Скрючившись на скамье, голая девица бормотала: «Мамочка моя… Мамочка…» Её тело в свете настенных масляных ламп отливало жутким багрянцем.
Рэн развернулся на каблуках, пересёк предбанник и поднялся по лестнице. Одинокие следы от сапог довели его до зала, где обычно проводились богослужения.
Выродки и гвардейцы полумесяцем охватывали возвышение. На ступенях сидел человек, прислонясь спиной к трибуне. Глаза закрыты. На коленях длинный двуручный меч. Рука расслабленно лежит на рукояти.
Глядя на него, Рэн понял, почему командир Выродков не сказал сразу, кто убийца. Человека, омытого кровью с головы до ног, назвать Святейшим отцом не поворачивался язык.
— Господи, боже мой, — запричитал прислужник. — Что же это делается? За что нам такое наказание?
— Уведите его, — велел Рэн.
Гвардейцы взяли слугу за подмышки и выпроводили из зала.
Рэн посмотрел на огромное изваяние Ангела-спасителя, раскрывшего крылья за спиной Святейшего отца — теперь уже бывшего. Перевёл взгляд на иерарха:
— Вы плохо себя чувствуете?
— Это случилось в Осмаке, — заговорил Святейший, не открывая глаз. — В одной деревне нам подали на ужин жареных гусей. Начался пост, на столе гуси, а накануне крестьянам говорили о воздержании во время праздников. Этот поход вместе со мной возглавлял святой отец. Он спросил меня: «Ваша верность кодексу веры абсолютна?» Я ответил: «Да». «Тогда вы знаете, что делать». Деревня обезлюдела за несколько минут. Мы ходили по избам, добивали раненых и тех, кто успел спрятаться. Я спустился в погреб. Там, среди мешков, сидела девочка лет пяти. Увидела меня, прижала палец к губам. Тише, говорит, я с мамой и папой в прятки играю. Её мать и отец лежат наверху. На моём мече ещё не высохла их кровь… Вокруг леса непроходимые. Дикие звери. И нет ни одной души, кто помог бы девочке выжить. И Ангела-спасителя рядом с ней нет. Он отсиживался на моих оплечьях.
— Что вы сделали? — спросил Рэн, хотя ответ лежал на поверхности.
— Мы все попали в демоническую воронку. С каждым оборотом ад становился всё ближе. Этот погреб стал моим личным адом. Я хотел из него выбраться, но он меня не отпускает.
— В Дигоре было не так?
Издав звук, похожий на усталый стон, Святейший не без труда разомкнул слипшиеся от крови веки и, придерживая меч, принял удобную позу. Взвизгнула сталь клинков, Выродки и гвардейцы встали в стойку, готовые ринуться вперёд.
Святейший насмешливо изогнул губы. Положил меч рядом с собой и с силой оттолкнул. Клинок проехал по помосту и упёрся остриём в стену.
— В Дигоре всё было иначе. Мы очищали королевство от разбойников и повстанцев. Мы не вырезали крестьян как скот, не топили детей в колодцах, не сжигали деревни, не вытаптывали посевы. Первый Ангельский поход явился актом рыцарского благородства. И я без задней мысли согласился возглавить поход в Осмак. — Святейший раскинул руки. — Ну что же вы медлите? Убейте меня, только не здесь. Во всём мире не найдётся оправдания убийству слуги божьего в его собственном доме. Хотя… какой я слуга? Убейте меня и выдайте мой труп королю Джалею. Убейте или это сделает он.
Киаран прошептал Рэну в ухо:
— Можно вас на пару слов?
Они отошли за колонну.
— Похоже, болтун Вилаш рассказал ему о злодействах защитников в вашем домене. И Святейший спятил, — проговорил Киаран еле слышно. — Король Джалей знал, на что способен его дядюшка. Знал о его приступах ярости и знал, что их вызывает. В монастыре все исповедуются. Уверен, что его исповедь дошла до ушей Джалея.
Рэн покачал головой:
— А мы хотели приставить к нему охрану. Охранять следовало защитников веры. Думаю, Джалей не ожидал такого исхода. Или ожидал?
Киаран поскрёб щетину на подбородке:
— Понятия не имею.
— Мы должны либо казнить Святейшего, либо отдать Джалею. Но! Его казнь может стать поводом для начала Ангельского похода. Значит, у нас нет выбора.
— Есть! Я знаю, что делать. Джалей сам от него откажется.
Рэн с интересом посмотрел Киарану в глаза:
— Вы так хотите его спасти?
— Он прикончил убийц моих воспитанников. Я перед ним в долгу.
Раздались быстрые шаги. Из-за колонны появился коннетабль гвардии:
— Ваше величество, только что сообщили из замка: наши пленные задушили себя собственными ремнями.
— Все? — опешил Рэн.
— Все до одного. Караульные принесли им воды, а они уже посинели.
— Вилаш признался им, что предал их, — заключил Киаран и прошептал с жаром: — Я знаю, как выбраться из этой ситуации. Ваше величество! Я знаю!
— Действуйте, — кивнул Рэн и с коннетаблем отправился в замок.
Киаран отпустил гвардейцев, послал своего человека в Просвещённый монастырь и, доверив охрану Святейшего отца Выродкам, проследовал на кухню. Соль хранилась, как и положено, в запертом на ключ шкафу. Её невозможно отличить от яда, и обитатели храма опасались отравления.
Вернувшись в зал, Киаран щедро осыпал головы Выродков солью, чтобы кристаллики были заметны в волосах. Бросил
