– Господи, – вздохнула Миднайт. – До чего мне жалко этих бедолаг. И как это ты ухитрялась все время скалить зубы? Они обречены, сами прекрасно об этом знают – и все-таки не сдаются. Не представляю, что бы я делала на их месте. Наверное, не выдержала бы.
– Я улыбалась и хохотала, чтобы развеселить их. По-моему, меньше всего этим людям нужно, чтобы кто-нибудь явился сюда проливать слезы, – пояснила Бонни.
– – Понимаю. И все же мне все время хотелось плакать. Судьба поступила с ними так... несправедливо. Эти люди жили своей жизнью, мечтали, надеялись... у них были семьи, друзья, любимые. А теперь не осталось ничего. Только болезнь, которая медленно их убивает. И все же они по-прежнему верят в Бога. На их месте я бы каждый день проклинала его имя. Когда я об этом думаю, мне становится стыдно.
– Если ты будешь распускать нюни, придется тебя отшлепать, – проворчала Бонни. – Мы должны быть сильными. Только так мы сможем им помочь.
– Татуировки и пирсинг как средство, укрепляющее силу духа, – ухмыльнулась Миднайт. – Новый подход к психотерапии.
– Зря ехидничаешь, средство действенное. Телесный недуг слишком долго определял их жизнь. И будет только справедливо, если они вернут себе право распоряжаться своей плотью по собственному усмотрению.
– Мужества у этих людей в избытке, – сказала темнокожая женщина-воин. – Когда хэйдены вернутся, они встретят достойный отпор.
– Конечно. Но долго ли мы сможем продержаться? Миднайт пожала плечами.
– Смотря насколько велика будет армия хэйденов. А это, в свою очередь, связано с тем, насколько хэйденам необходима эта планета. У Миссии крепкие стены; атакующим придется выйти на открытое пространство. К тому же им вряд ли удастся применить современное оружие. Да, тут еще есть эти две Славные Сестры. У Хэйзел челюсть отвисла, когда она об этом услышала. Так что все не так плохо. В любом случае вопрос о том, победим мы или проиграем, не обсуждается. Мы обязаны победить. Кстати, корабля, чтобы спастись бегством, у нас нет.
– И подкрепления ждать неоткуда, – добавила Бонни. – Рассчитывать приходится только на себя.
– Я так понимаю, шансов никаких, – резюмировала Миднайт Блю.
– Шансы дьявольски низкие, – подтвердила Бонни Бедлам.
Поначалу Оуэн и Хэйзел ходили по Миссии, поставив Муна посередине и не расслабляясь ни на секунду. Стоило прокаженным узнать в одном из гостей хэйдена, они или пускались наутек, или пытались на него наброситься. Атмосфера становилась все более напряженной. Наконец Оуэн во всеуслышание объявил, кто он такой, и настроение тут же переменилось. Узнав, что за хэйдена ручается сам Дезсталкер, колонисты несколько примирились с присутствием измененного человека. Оуэн грелся в лучах славы и воплощал собой обаяние и приветливость. Хэйзел, оказавшейся в тени, оставалось лишь натянуто улыбаться и пытаться быть любезной. Неотразимая улыбка сияла на лице Оуэна даже тогда, когда он пожимал руки, на которых зачастую не хватало пальцев. Для каждого он находил слова ободрения и поддержки. Что касается Хэйзел, никто из колонистов не решался ни пожать ей руку, ни перемолвиться с ней парой слов. Скоро толпа вокруг них стала такой густой, что собравшиеся уже не могли пошевелиться. Тогда Оуэн направился к площади перед главными воротами. За ним нестройными рядами следовало огромное множество людей.
Оуэн всегда смущался, когда ему приходилось выступать перед такой большой аудиторией. То, что колонисты видят в нем сошедшее с небес божество, тоже изрядно действовало ему на нервы. Поэтому он поборол природную склонность к громким речам и решил, что будет лучше просто ответить н. а вопросы собравшихся. Прокаженные довольно быстро побороли робость и начали задавать вопросы, большинство из которых Оуэну приходилось слышать множество раз. Вскоре он окончательно позабыл, что перед ним весьма необычная аудитория, и принялся с упоением рассказывать о своем участии в Восстании. Хэйзел время от времени вставляла саркастические замечания, спуская друга с небес на землю. Колонисты взирали на обоих с благоговением, и Оуэн с Хэйзел поневоле прониклись к ним симпатией. Никогда прежде им не приходило в головы, что в колонии прокаженных они тоже могут встретить своих поклонников.
Наконец Оуэн сказал все, что имел сказать, и передал слово Муну. Прокаженные, затаив дыхание, слушали, как измененный человек рассказывал о своих приключениях вместе с Оуэном и Хэйзел. Голос из толпы спросил, не считает ли Мун себя предателем собственной расы. Тот после минутного размышления твердо ответил, что не считает. Напротив, его раса предала человечество. Эти слова были встречены аплодисментами.
Время пролетело быстро, и Оуэн даже удивился, когда Оз пробормотал ему на ухо, что отпущенный час близится к концу. Оуэн сам не знал, какой ему раньше представлялась колония прокаженных. Возможно, он ожидал, что по Миссии бродят напоминающие привидения фигуры, которые предупреждают о своем появлении звоном колокольчика и криком «Берегитесь! Нечистый идет!». Встретить здесь таких приветливых и доброжелательных людей было для него большим облегчением. Раньше, собираясь защищать Миссию прокаженных, он считал, что выполняет свой долг. Теперь он видел в этом честь.
Наконец Оуэн объявил, что им пора идти. В ответ раздался протестующий гул. Тогда Оуэн пояснил, что мать Беатриса ожидает их к ужину. Упоминание имени святой оказалось чудодейственным. Площадь перед воротам мгновенно расчистилась.
Оуэн взглянул на Хэйзел.
– Ну, какие впечатления?
– Они будут стоять насмерть, – сказала Хэйзел. – Впрочем, в этом я и раньше не сомневалась. Только несгибаемые бойцы могли выдержать все удары, которые выпали на их долю еще до нашествия хэйденов. Но одному Богу известно, долго ли мы сумеем противостоять целой армии. Что скажешь, Мун?
Измененный человек нахмурился.
– Признаюсь, мне трудно постичь, что здесь понадобилось хэйденам. Возможно, существует какое-то важное обстоятельство, нам до сих пор не известное.
– Надо подумать, – кивнул головой Оуэн. – Если мы узнаем, что нужно хэйденам, возможно, мы решим, что это можно просто отдать без всякого ущерба для колонистов. Или разрушить. Тогда им придется убраться и перебросить свои силы на другой объект.
– Бьюсь об заклад, они и не подумают убраться, – заявила Хэйзел. – Если хэйденам станет известно, что мы здесь, они сровняют Миссию с землей, лишь бы до нас добраться. Не забывай, мы разрушили все их планы на Брамине II. А хэйдены, как известно, никогда и ничего не прощают.
– Это правда, – подтвердил Мун.
– Ох, надоели вы мне, – вздохнул Оуэн. – У меня и так достаточно проблем, а вы придумываете все новые.
– Кстати, кажется, навстречу нам движется новая проблема, – вполголоса заметила Хэйзел. – Погляди-ка на это чучело.
В самом деле, к ним нетвердой походкой спешило странное, долговязое и тощее как скелет существо, по всей видимости, женского пола. На незнакомке было черное, изрядно потрепанное платье, перетянутое поясом на невероятно тонкой талии. На одном костлявом бедре болтался меч, на другом – бластер. Наряд довершали высокие ботинки со шнуровкой, дырявые зеленые перчатки и видавшая виды остроконечная шляпка, украшенная ярко-красными развевающимися лентами. Лицо экстравагантной особы покрывал толстый слой белил, на котором алели два ярких пятна румян. Тени для век и помаду она предпочитала ядовито-зеленого оттенка. Движения незнакомки были неуверенными и угловатыми, ноги едва сгибались и, кажется, плохо подчинялись ей. Она напоминала марионетку, которая перерезала свои веревочки, прикончила кукловода и направилась в мир с твердым намерением натворить там побольше бед.
