деревне пожить, пока не утрясётся всё.
— А мне нравится здесь, — сказала Лиза своим обыкновенным тоном, — и муж у меня здесь. А мне без него нельзя, как же мне теперь без него?
— Вот и хорошо, что так. А мужа тебе никто не навязывал, сама выбрала, теперь и слушайся: жена должна покорность проявлять мужу.
— Кто это сказал? — спросила дочь.
— В Писании сказано, — ответил отец, улыбаясь.
— Раз в писании сказано, значит, буду проявлять покорность, — неожиданно быстро согласилась Лиза.
Хрустов обнял и расцеловал молодых, пожал руку Евсею, вышедшему проводить теперь уже не только компаньона, но и свата, сел в кошёвку и укатил.
— Пошли к нам, что ли, — позвал Евсей, — Ульяна сготовила постряпушек, зовёт чаёвничать.
— Ура! — закричала Лиза и побежала в дом.
Братья переглянулись и заулыбались.
— Теперь все свои обязанности я исполнил: вырастил тебя, вот оженил, думал, что не получится с этим делом, а теперь ты уже сам с усами. Рад я, брат, что и у тебя сложилось, теперь только беречь надо всё это, тогда и день светлее станет, и зима теплее, и лето длиннее. Ну, пошли, а то заждались там нас, — сказал Евсей.
В окно раздался стук, дочка Нюшка звала в дом.
У печки женщины секретничали.
— Не расхотелось быть замужем? — спросила Ульяна.
Лизавета закрыла глаза, закрутила головой и выдохнула:
— Нет!
— Вот и хорошо, вот и тебе досталось нашего бабьего счастья кусочек. Когда всё хорошо, тогда и муж хороший. И утром, и вечером накормить его желание есть, посидеть с ним за столом, а как плохо — всё валится их рук, и на мужа глаза бы не смотрели. Вот такая жизнь. Будут ещё и неурядицы, ты не раздувай их сильно, покажи свой характер немного, чтобы с тобой считались — и всё.
Много ещё чего говорила Ульяна, только Лиза не всё принимала для себя. Хотя во многом Ульяна была права: у неё судьба не так сладко сложилась, но смогла и она счастье себе устроить.
После Рождества Родион принялся доделывать баню. Не как у всех, по-чёрному, а такую, какую он присмотрел у Хрустовых в Тайшете: чистенькую, побеленную, чтобы и дымом не пахло, а самое главное — в саже не вымажешься. Сруб для бани, крытый драньём, стоял уже несколько лет и ждал. То не доходили руки, то на службе был. Ещё летом он заказал в Камышлеевку кузнецу трубу, заваренную с одного конца. По осени собрал печь, и в широкий дымоход наложил камней, приделал дверку, чтобы поддавать пару. Трубу с заваренным концом вмонтировал в топку, а другой конец, открытый, закрепил в кадке на пятнадцать ведер. Внизу прорезал круглое отверстие, вставил трубу, чтобы она заходила до середины кадки, и законопатил её снаружи. Воду наливали в кадку, а она через трубу нагревалась в топке. Было очень удобно: не нужно кидать горячие камни в кадку, чтобы греть воду. Оставалось застелить кусок пола, сделать полки в парной и скамейку в предбаннике. Предбанник был небольшой и нагревался вместе с баней, но в нём всегда было прохладней, чтобы отдыхать после парной.
С утра Родион взялся за это дело, чтобы к обеду закончить и затопить свою баньку.
— Я где-то это уже видела, — сказала Лиза.
— У вас такая, в Тайшете.
— И правильно, а то я не могу привыкнуть к другой, прошлый раз и сама вымазалась и бельё сажей покрасила.
— Теперь удобно будет.
Пришёл Евсей. Сел в сторонке и смотрел на диковинное устройство. Такой бани не было ни у кого в деревне.
— Приду опробовать, какой у ней жар, может, и себе слажу такую же. Удобная штука.
— В этой бане и дров меньше надо: протопилась — закрыл трубу. Вот здесь открыл дверцу — и поддавай сюда кипяточком.
— Я уже вижу, где высмотрел такую?
— У тестя своего пришлось помыться после поезда, так понравилось. Решил ещё летом собрать, да всё тянул чего-то — вот и настало время.
— Сруб долго стоял без дела.
— Стоял и стоял, одному много ль надо, а теперь и сгодился.
— Мы сегодня тоже топим баню, приходите.
— Хочу с обеда затопить эту, проверить, как вышло.
— Испытаешь, потом меня позовёшь.
На обед Лиза поставила миску щей. Поначалу Родион опасался, что Лиза не умеет готовить — ведь выросла она не у плиты, учиться не у кого было. Но, на удивление, у неё всё получалось неплохо. И каша не пригорала, и хлеб получился с первого раза, Родион сам, как в детстве, обламывал наплывчики с краёв ковриг, а жена ворчала на него, подражая Ульяне.
— Ой, кому-то руки оборву, а сама тоже любила отломить кусочек и с молоком — ничего вкуснее нет.
— Корову нужно заводить, — сказал как-то муж, — молоко-то любим.
— Давай не сейчас, я попривыкну ещё немного к хозяйству, — попросила Лиза.
Сейчас же, съев миску щей, Родион спросил:
— Кто ж тебя научил щи так варить?
— Не понравились?
— Наоборот, кусок от миски откусил.
— Где? — спросила Лиза и взяла миску, поняв, что её разыграли, заулыбалась и присела рядом.
— Сама научилась?
— Ульяна секрет указала, говорит, когда половник в чугунке стоит, тогда даже без мяса щи хороши, а уж с мясом и подавно, а как картошка капусту догоняет, тогда и муж жену выгоняет. Тебе молока или чаю?
— Чай тоже Ульяна научила варить?
— Она. Говорит, покупной чай — это баловство, а вот из травок да из шиповника — это другое дело.
— Я умею иван-чай приготовить на зиму. Когда у вас работал пацаном ещё, меня Митрич учил, он рыбу приносил, помнишь?
— Нету его уже, нашли у костра мёртвым. На кухне рассказывали, а я услышала. Ой, страху натерпелась.
— Говорили мне, будто сам он умер, лёг спать — и всё.
Отставив пустую кружку, Родион пошёл заниматься баней. Привёз пару бочек воды, растопил печь. Остаток дня ходил по двору, делал какие-то мелкие дела, колол суковатую сосну, от которой было много жару. Когда печь протопилась, он попросил жену:
— Лиза, надо баню приготовить — полы и полки сполоснуть, сделаешь? Потом приготовь бельё, а я к Евсею пока за вениками сбегаю.
Через полчаса Родион взял бельё, полотенце и направился к двери.
— Ты не закрывайся, я сейчас приду, — сказала жена между делом.
Он оглянулся и ответил:
—
